Обратная связь Со дня начала полномасштабной военной агрессии Кремля против Украины не раз звучали вопросы: что будет после ее окончания? Распадется ли Россия на части, смогут ли прорасти новые лидеры на выжженной политической почве, что делать с “народными массами”, оболваненными пропагандой, как не пропустить “правильную” историческую развилку? И вообще, есть ли будущее у страны, которая насаждает культ смерти за родину, патриархат, традиционализм, неприятие всего живого, нового, какого бы то ни было многообразия?
Одним из путей вывода России из дурной бесконечности авторитаризма называют деколонизацию и развитие федерализма, то есть придание самостоятельности (вплоть до полного государственного суверенитета) российским регионам. Насчёт суверенитета: на память приходят пресловутая “суверенная демократия” и однородное явление “унитарный федерализм”, что означает абсолютный диктат федерального центра в сферах экономики, финансов, управления, социальной жизни.
Во время довоенных катастроф (вспомним печально известные сибирские пожары и пандемию ковида) федеральный центр легко переваливал ответственность на региональные власти, требовал от них решительных действий, предварительно отобрав как ресурсы, так и полномочия решать такие глобальные задачи. В войну и подавно: диспропорциональная мобилизация в бедных, как правило, “этнических” регионах, при которой риск стать пушечным мясом и погибнуть (совершая при этом военные преступления) для жителя Бурятии многократно выше, чем для москвича, заставила активистов, представляющих коренные народы, заговорить о геноциде. Да и призыв руководителя Следственного комитета России Александра Бастрыкина “в приоритетном порядке” подвергать мобилизации натурализованных граждан (то есть тех бывших мигрантов из стран Кавказа и Центральной Азии, которые недавно получили гражданств РФ) говорит о стремлении осуществлять военную агрессию руками нацменов. Вот такой выверт “интернационализма”, по сути расизм.
Перекосы российского федеративного устройства видны и на примере именования первых лиц субъектов Федерации: Рамзан Кадыров своеобразно понял указание Москвы насчёт того, что “президент в России может быть только один”, добившись изменения чеченской Конституции и получив титул “мехк-да”, что буквально означает “отец родины”, “отец страны”. Когда-то “президентов” среди глав регионов было немало, собственно, никаких ограничений для подобного именования не содержат ни региональные, ни федеральная конституции. Однако в конце 2021 года закон 414-ФЗ установил: больше никаких президентов на местах, только “глава субъекта”, разве что можете добавить дополнительное наименование “с учётом исторических, национальных и иных традиций данного субъекта Российской Федерации”. Действующему президенту Татарстана – региона, знаменитого своим стремлением к суверенитету и оказывавшего последнее сопротивление этому закону, ещё позволено называться президентом, а следующий будет только “главой” с дополнительным наименованием “раис” (что и значит “глава”). Разрешенная “самобытность” тоже выглядит довольно колониально…
И вот теперь Кадыров стал “мехк-да”, якобы с учётом “традиций данного субъекта”. Блогосфера полна иронических комментариев на эту тему. Этот термин некоторые предлагают воспринимать не буквально (эксперты говорят, что он сложился стихийно в последние годы и использовался в неформальном общении жителями Чечни и Ингушетии как раз после отмены именования “президент”), его нельзя считать нейтральным проявлением “самобытности”. Прежде всего из-за авторитарного режима в Чечне, в действия которого, однако, федеральный центр не вмешивается, когда это вмешательство необходимо для пресечения нарушений прав человека (репрессии против правозащитников и журналистов, поругание прав женщин, преследование ЛГБТ).
Такие “титулы” вызывают ассоциации не только с карикатурными восточными правителями из легенд и сказок, вспоминаются и современные авторитарные лидеры с их витиеватыми самоназваниями. “Аркадаг” – титул второго президента Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедова, буквально “гора-опора, твердыня”, а небуквально и “покровитель”, и “надежда”, и “покровитель всех туркмен”. Прежде был туркменбаши, что значит “глава туркмен”, по сути под этим названием в стране и сложился прямо-таки образцовый культ личности первого президента Туркменистана Сапармурада Ниязова. Официальный титул президента Таджикистана Эмомали Рахмона таков: “Основатель мира и национального единства – Лидер нации”. Кадры официальных церемоний с участием Бердымухамедова или Рахмона передают деланный восторг: бурные аплодисменты туркменских старейшин в одинаковых национальных костюмах, коридор из прекрасных женщин, бросающих Рахмону под ноги цветы по ходу его движения по ковровой дорожке, и так далее.
Впрочем, полку “отцов нации” в нашем регионе как прибыло, так и убыло: в Казахстане отменили конституционный закон “О первом президенте – Елбасы”, этот титул означает “лидер государства”, его официально носил первый президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. В Казахстане как будто не собираются придумывать новые именования и ссылаться на какие бы то ни было “традиции”, вполне устраивает нейтральное интернациональное слово “президент”. Интересно, в связи с новым российским законом о борьбе с заимствованными словами, ожидает ли нас замена слова “президент РФ” на что-то “всея Руси”?
У тех, кто всё ещё не понял, что война и диктатура тесно связаны, впереди мучительное осознание зловещей роли “отцов нации”, свержение их памятников с постаментов, уничтожение их портретов или, как в фильме “Покаяние”, выбрасывание трупа диктатора за ноги из могилы. А для российского режима уже готовится международный трибунал.
Ольга Абраменко – эксперт Антидискриминационного центра “Мемориал”
Впервые опубликовано в блоге Радио Свобода