Обратная связь Очередной День народного единства Россия встретила в ситуации, которую журналистка Олеся Герасименко назвала «гражданской войной в холодной стадии»: общество расколото, противники войны или репрессированы, или выдавлены в эмиграцию, а на тех, кто еще остался в стране, ведут охоту сторонники войны.
Охота открыта и на поле «традиционных ценностей» — понимаемых на практике как торжество патриархата, мракобесия и государственного насилия против тех, кто их так понимать не согласен. Напомню, в путинском указе «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей» (ноябрь 2022 года) таковых перечислено 17 штук — ценности, в основном, бесспорные и слова красивые: достоинство, права и свободы человека, высокие нравственные идеалы, созидательный труд, милосердие, справедливость, коллективизм, взаимопомощь и взаимоуважение — кто бы спорил. Но вот декларируется ценность «крепкая семья» — и до свиданья, закон против домашнего насилия, репродуктивные права женщин и вообще права женщин, права ЛГБТК+. Или ценность «жизнь» — отнятая у сотен тысяч людей после начала полномасштабной войны против Украины, под флагом ценностей «патриотизм, гражданственность, служение Отечеству и ответственность за его судьбу». Ценность «историческая память и преемственность поколений» — а на деле переписывание истории, милитаристская пропаганда в школах.
«Единство народов России» — тоже перечислено в списке «ценностей», и, вообще-то, не очень понятно, что это значит: равноправие? Межэтническое согласие и отсутствие конфликтов? Национальная политика России мечется между построением «общегражданской идентичности», которое всё больше склоняется к русификации (объявление русского языка языком «государствообразующего народа», урезание преподавания нерусских языков в школах, приписывание особой роли православию среди других «традиционных» религий), и необходимостью учитывать полиэтнический состав населения страны, поэтому второй составляющей стратегических документов в области межэтнических отношений до сих пор остается «сохранение и поддержка этнокультурного и языкового многообразия Российской Федерации». Но даже в этой второй части в последнее время заметна тенденция к русификации: последняя версия Стратегии государственной национальной политики РФ (на период до 2036 года) предписывает отвести не менее 80% этнокультурных мероприятий на популяризацию русской культуры.
В этом году в День народного единства 4 ноября в Вологде торжественно открыли памятник Ивану Грозному. СМИ цитируют слова губернатора Филимонова: «Умножитель русских земель. Казанское ханство, Астраханское ханство. Это миссионерство православное. Символ русского мира, динамика, где-то суровое, в хорошем смысле агрессивное движение вперед. Мощный богатырь, самодержец, завоеватель». Памятники одиозному царю раньше уже установили в Орле и Чебоксарах, несмотря на протесты горожан, историков, Совета старейшин Чувашского национального конгресса, татарской общественности. В 2019-20 гг. удалось отбиться от олигарха Малофеева, который лоббировал установку памятника в Астрахани. Тогда представители татарского молодежного форума писали в своем обращении: «Для многомиллионного татарского народа Астрахань — важнейший очаг формирования нации, центр его истории и культуры. При этом фигура Ивана Грозного всегда была и останется для многих народов нашей страны зловещим символом геноцида, бесправия, деспотии, политики конфессиональной нетерпимости и насилия». В 2025 году именно эта фигура стала символом «народного единства».
Формулированием специфических «ценностей» для целей политики в сфере межэтнических отношений заняты власти не только в России. Получается не очень — уж слишком расходятся красивые слова с действительностью. Вот, например, в Азербайджане декларируется особая «азербайджанская модель мультикультурализма» как повседневная норма жизни граждан страны — мирное и добрососедское сосуществование народов и религиозных конфессий. Одновременно официально провозглашается и «национальная государственная идеология — азербайджанство», формулируемая как набор гражданских ценностей, служащих основой для консолидации многонационального народа страны («гражданство», «патриотизм», «лояльность», «ответственность граждан перед обществом и государством»). Эти идеи опубликованы в рамках специального проекта «Азербайджанский мультикультурализм» Президентской библиотеки при Управлении делами Президента АР (с 2016). Почти все из них довольно универсальны — принятие общечеловеческих ценностей, патриотизм как большая привязанность к своей стране, важность толерантности, гражданской позиции и так далее. Что здесь специфически азербайджанского? Пожалуй, вот что: «Позиция патриотизма носителя идеологии азербайджанства является очень важным элементом в процессе государственного строительства. С этой точки зрения, проблема номер один для Азербайджана и одновременно как общая задача и общая цель всех наших граждан, всех азербайджанцев мира и которая является одним из краеугольных положений нашей национальной идеологии — это восстановление территориальной целостности страны, справедливое решение Нагорно-Карабахского конфликта, прекращение оккупации, которой подверглась наша страна. Не случайно, что сегодня все азербайджанцы, независимо от политических взглядов и от того, где они живут, выражают солидарность в вопросе Нагорного Карабаха». Слова Ильхама Алиева, вынесенные в заголовок сайта о мультикультурализме, «В Азербайджане существуют самые цивилизованные нормы национального и религиозного сосуществования, толерантная среда, государственно-религиозные отношения в стране воспринимаются как образец во всем мире» далеки от реальности: им противоречат массовый трагический исход армянского населения из Нагорного Карабаха, факты преследования активистов из этнических меньшинств, недостаточная государственная поддержка меньшинств в области образования, их слабая представленность в государственных органах.
Еще один пример строительства «единой нации» можно видеть в Казахстане.
Межэтническая напряженность в Казахстане категорически отрицалась во время правления Н. Назарбаева, который позиционировал себя как главный гарант мирного сосуществования разных этносов в стране. В информационном пространстве наличие проблем этнической дискриминации практически не допускалось; в высказываниях не только представителей власти, но и гражданского общества, оппозиционных деятелей, в академических сочинениях выражалось представление о Казахстане как об идиллической «стране объединенных наций», живущих в мире и дружбе. Н. Назарбаев говорил об особой «казахстанской модели толерантности» и предлагал распространить ее на весь регион ОБСЕ.
В начале февраля 2020 года Казахстан был потрясен масштабным межэтническим конфликтом — погромом дунганских сел на юге страны, приведшим к жертвам и разрушениям. Эти трагические события послужили толчком для общественной рефлексии на тему межэтнических отношений, которая до этого почти не имела места. Стало очевидным, что навыки мирного сосуществования разных этносов — бесспорное наследие древней и новейшей истории Казахстана — нуждаются в более серьезном институциональном подкреплении, чем существовавшая ранее система. После событий 2020 года в адрес Ассамблеи народов Казахстана раздалась критика за «декоративность», за провал ее главной миссии — формирования общегражданской идентичности и надэтнической консолидации населения страны, преодоления изоляции отдельных этносов.
При том, что после 2020 года деятельность Ассамблеи была реформирована, политика Казахстана в области межнациональных отношений до сих пор во многом определяется идеями и документами, исходившими от бывшего президента Н. Назарбаева. Это, в частности, «Стратегия-2050» (2012), где говорится о Новом Казахстанском Патриотизме, и «документальная форма общенациональной идеи» — Патриотический акт «Мәңгiлiк Ел» (буквально — «вечная страна»), принятый на 24-й сессии Ассамблеи народов Казахстана (2016). Последний документ представляет собой перечисление общечеловеческих ценностей в кратком наборе символических фраз, которые при желании поддаются произвольному и противоречивому толкованию. Неудивительно, что казахские националисты увидели в Новом Казахстанском Патриотизме легитимацию преференций для «титульной нации», а представители этнических меньшинств — угрозу дискриминации, хотя в этих документах много правильных слов о равных возможностях, общегражданской идентичности, межэтническом согласии.
Другое конфликтогенное для межнациональных отношений понятие, тоже введенное в публичное поле Н. Назарбаевым, —этнические казахи как «государствообразующая нация» (выступление на 15-й сессии Ассамблеи народов Казахстана, 2009). Хотя глава государства говорил и об ответственности казахов как «стержня» и «опоры» народа Казахстана, легко увидеть здесь как минимум деление населения на «казахов» и «всех прочих», а «особую историческую миссию казахов» при желании и известном допущении — интерпретировать как легитимацию этнического превосходства.
В приведенных примерах много общего — попытки описать словами уникальные свойства того или иного народа и сделать этот фантом частью государственной политики. То это «цивилизационный код российского общества», то «азербайджанство — система ценностей, отражающая первичные национально-нравственные признаки, объединяющая сущность народа, его национальное мышление», то, как в Доктрине национального единства Казахстана, «Дух Нации», который «опирается на тысячелетние традиции, ценности и культуру, на язык как часть самосознания народа». Не думаю, что писатели этих документов опирались непосредственно на сочинения немецких мыслителей и писателей конца XVIII—XIX вв., в первую очередь Вильгельма фон Гумбольдта, и их идеи о «национальном характере», «духе народа», — наверное, сочинили сами, как сумели. Но сама эта мысль — поместить эфемерный «код», «дух», «сущность народа» в стратегический государственный документ — отдаёт архаикой и навевает мрачные ассоциации: понятие «национальный характер» было скомпрометировано нацистской идеологией, да и разоблачено с научной точки зрения.
В самом деле, сами носители той или иной культуры, как правило, «изнутри» и напрямую не формулируют признаки «народного духа» или, как бы мы скорее сказали, своей идентичности и представлений о мире, а выражают их в форме вербальных фольклорных произведений и других проявлений народного искусства, традиционных практик (экономических, бытовых, духовных и других). А извне это делают ученые — этнографы, этнолингвисты, антропологи: идя от материала, путем анализа фактов культуры, вычленяют и описывают признаки, которые делают ту или иную культуру самобытной. Так изучают, например, романипэ («цыганство») — сложный набор представлений и практик, который позволил ромскому народу сохраниться сквозь века, несмотря на предрассудки, преследования и дискриминацию, отсутствие государственности, диалектную раздробленность или даже утрату языка; или ночхалло («чеченство») — сложный комплекс элементов обычного права, представлений о чести, о семье, о традиционном этикете; и другие «духи» других народов, не приписывая «национальному характеру» или идентичности никакой священной роли или сакрального смысла и понимая, что идентичность, обычаи, культура в широком смысле — явления не статичные, намертво впечатанные на какие-то скрижали, а адаптивные, обусловленные историческими и другими обстоятельствами.
А вот когда формулирование «наших традиций и ценностей» осуществляется не беспристрастными учеными и не снизу вверх — от материала, а сверху вниз и грубо навязывается, то этот пресловутый «дух» служит инструментом подавления прав и свобод. Вот, к примеру, замминистра Чеченской республики по делам молодежи и помощник Кадырова Сугаипов недавно объявил, что чеченки обязаны носить платок или хотя бы «полоску» на голове и пригрозил «беседами» девушкам и их родителям в случае уклонения от этого требования. «Теперь будем доносить идею ношения платков и культурной одежды, соответствующей духу чеченских традиций … С точки зрения эстетики, религии, чеченских адатов, традиций и обычаев — с покрытой головой девушка выглядит гораздо достойнее и красивее…. У нас с самых корней, от предков, чётко прописано, как должны вести себя мужчина и женщина. … Мы делаем это не ради показухи, а ради нашего народа. … И мы не позволим никому, ни под каким предлогом, переступать ту грань, за которой теряются наши ценности. Это — неприкосновенно»» Тут — полный набор: и дух, и неприкосновенность, и «четко прописано» — интересно где? Не зря же применительно к обычаям и традициям говорится – «неписаный закон».
Зацикленность на уникальности той или иной культуры или языка, с последующим приписыванием народу особого «национального характера» свойственна не только составителям стратегий и политикам. Есть целое направление — лингвокультурология, адепты которой находят прямую зависимость «духа народа» и «этнической ментальности» от особенностей того или иного языка.
Разумеется, каждый язык по-разному фрагментирует действительность, в глаза носителям языка бросаются разные черты тех или иных предметов. Отверстие в иголке по-русски называется «ушко», а по-английски «глаз»; в некоторых языках Кавказа десятки падежей, а во многих европейских их нет вообще; в китайском языке нет привычной нам категории времени глагола, в болгарском только прошедших времен четыре. О чем это говорит? Лишь о том, что эти языки устроены так-то и так-то, а остальное — от лукавого. Распространенность в русском языке безличных конструкций не свидетельствует об отказе носителей русского языка от личной ответственности. Наличие продуктивной словообразовательной модели, которая превращает «молочные продукты» в «молочку», «просроченные продукты» в «просрочку», а заброшенные строения в «заброшку», не делает суффикс -к- уменьшительным и русский язык «сюсюкающим» и не дает сделать вывод о том, что носителям русского языка свойственно воспринимать серьезные вопросы инфантильно. В русском языке в качестве вспомогательного используется глагол «быть», а в английском — еще и «иметь», но делает ли этот факт русскоязычных философами, склонными к поиску смысла бытия, а «англосаксов» стяжателями — конечно, нет. Как не свидетельствует фиксированный порядок слов, свойственный многим языкам, о четкости мышления их носителей, об их пунктуальности и аккуратности, а свободный порядок слов не делает говорящих на таких языках безалаберными.
Произвольное толкование языковых явлений и приписывание народам тех или иных черт «национального характера», которым грешат дилетанты, да и «профессионалы» — последователи неогумбольдтианской лингвистики, не так безобидно: оно идеализирует представления о своем народе (типа «загадочной русской души»), способствует этноцентризму, формирует и подпитывает предрассудки и стереотипы о других народах, а отсюда один шаг до идеи национального превосходства, столь губительной для межэтнического согласия.
Пусть каждый займется своим делом: лингвисты, этнологи, антропологи — исследованием языков и культур, а «дух» и «характер», буде таковые существуют, пусть выражают поэты, художники и кинематографисты. Для мирного сосуществования людей в обществе никакие «духи» не нужны — а нужно соблюдение законности и прав человека, гарантии ненасилия и недискриминации.
Ольга Абраменко – эксперт Антидискриминационного центра «Мемориал»
Впервые опубликовано в блоге Радио Свобода