Обратная связь
Суд — это центральное звено правовой системы, и, как печально это ни звучит, именно судебная система России сегодня становится наименее объективной и независимой, что является основным препятствием для изменения ситуации с правами человека в стране. Неэффективными становятся, в первую очередь, любые попытки обжаловать в суде решения государственных органов, поскольку суд почти всегда встает на сторону властных структур. Рассчитывать на положительный исход дела жертвам нарушений сотрудников полиции или незаконно уволенным за общественную деятельность можно лишь при условии публичности дела, а попытка открыто высказать свое мнение и критиковать деятельность госучреждений может привести к тому, что вы сами попадете в немилость российской Фемиды, и она сделает с вами все, что захочет.
27 апреля 2012 года своим решением Василеостровский суд Санкт-Петербурга обязал бывшего студент СПбГУ Виктора Воробьева выплатить 30 тысяч рублей Марине Котовой, завкафедрой славянской филологии, по иску о компенсации морального вреда, причиненного распространением якобы недостоверной информации, порочащей ее честь и достоинство.
А теперь обо всем по порядку. 23 марта 2012 года студента филологического факультета СПбГУ, председателя местного отделения Российского студенческого союза Виктора Воробьева отчислили из университета. Формальной причиной его отчисления стала академическая неуспеваемость, но сам Воробьев считает, что действия руководства Университета напрямую связаны с его активной гражданской позицией, в том числе, с борьбой за права студентов. Отразив свою точку зрения на ситуацию с отчислением как в обращении к ректору, так и в газетной статье, Воробьев незамедлительно получил реакцию в виде иска, направленного в суд завкафедрой славянской филологии вуза Мариной Котовой. По словам Воробьева, преподавательница спровоцировала предвзятое отношение к нему во время сессии, по результатам которой он и был отчислен. В своем исковом заявлении Котова опровергла сведения, преданные огласке, назвала их не соответствующими действительности и нанесшими ущерб ее чести, достоинству и деловой репутации, а также попросила суд взыскать в ее пользу компенсацию морального вреда в размере 50 000 рублей.
Для защиты прав бывшего студента было решено обратиться в суд с возражением по иску и привлечь по этому делу гражданского защитника. Грамотно составленное самим ответчиком возражение по иску, нормы закона, а также отсутствие реальных доказательств наличия действительно причиненного морального вреда истцу давали основания рассчитывать на то, что иск не будет удовлетворен. Не был учтен лишь тот факт, что «очерненной» заявлениями Воробьева предстала не столько завкафедрой Котова, сколько весь Санкт-Петербургский государственный университет. Осмелившись выступить против столь серьезной образовательной корпорации, любой студент рискует оказаться жертвой произвола, и Воробьев здесь не стал исключением.
Но самое вопиющее в этой ситуации — даже не враждебность самого университета, а то, с каким пренебрежением и неуважением к ответчику отнесся суд. Возражения и практически все его реплики были сочтены судьей «не имеющими отношения к существу дела» или проигнорированы, в то время как стороне истца подобные вещи были дозволены. Так, свидетели со стороны истца очень долго могли рассказывать судье как о личной жизни ответчика, так и допускать откровенно грубые и необоснованные высказывания в его адрес. На просьбу истца отказать Воробьеву в вызове свидетелей, которые могли бы косвенно подтвердить его слова, судья отреагировала положительно, ссылаясь на то, что «они никак не могут повлиять на результат дела». В дальнейшем свидетели все-таки были вызваны в суд, но стоит ли говорить, что все сказанное ими было расценено как попытка очернить честное имя истицы и всего Университета в целом…
Как итог — превращенное в фарс судебное разбирательство и частичное удовлетворение иска. Не принимая во внимание ни практику судов по данной категории дел, ни нормы гражданского законодательства, в которых суду рекомендуется при определении размера компенсации руководствоваться принципами разумности и справедливости, учитывать степень физических и нравственных страданий лица, которому был причинен вред, — суд обязал отчисленного студента выплатить истцу сумму, несоразмерно большую, чем причиненный ущерб, который, на мой взгляд, так и остался недоказанным. Конечно, утверждать о нарушении судьей тех или процессуальных и иных норм довольно сложно, но в том, что судебные решения относительно лиц, неугодных власти, контролируются на самом высоком уровне и результат их не зависит от представленных доводов и доказательств, сомневаться не приходится. Чтобы убедиться этом, достаточно сравнить принятое решение с обзорами решений судов по аналогичным делам, но без «политической» составляющей, когда назначаются гораздо меньшие суммы штрафа.
Таким образом, институт гражданско-правовой ответственности в условиях отсутствия объективного и беспристрастного суда становится своеобразным инструментом политических репрессий, ограничения свободы слова и свободы распространения информации. В то же время в случаях, когда моральный вред причиняется в результате незаконных действий государственных органов, суды, как правило, либо не признают вообще наличие морального вреда, либо назначают минимальную компенсацию.
Так, юристы АДЦ «Мемориал» оказывают помощь истцу К. в деле по взысканию морального вреда, причиненного незаконным задержанием. Истец был задержан на массовом мероприятии, но затем суд не нашел в его действиях признаков правонарушения и вынес оправдательный приговор. После этого был подан иск о взыскании морального вреда, причиненного незаконным и необоснованным задержанием, нарушением правил содержания задержанных. Частично признав доводы истца, суд назначил компенсацию в размере 5000 рублей, хотя нарушения касались фактического лишения свободы, — серьезного ограничения права на личную неприкосновенность.
Сравнивая два этих дела, а также другие гражданские дела, в которых в той или иной мере присутствует заинтересованность органов власти (например, недавнее громкое дело по увольнению в Санкт-Петербурге учительницы Татьяны Ивановой за отказ участвовать в фальсификациях на выборах; дела об обжаловании отказов в согласовании публичных мероприятий), можно сделать вывод о том, что даже гражданское судопроизводство, наряду с административным и уголовным, используется в качестве инструмента репрессий и преследований, что, конечно, подрывает и без того невысокий авторитет судебной власти в России.
Сергей Михеев