Обратная связь «…с административным выдворением за пределы Российской Федерации» – так теперь заканчивается резолютивная часть почти всех решений по административным делам в отношении иностранных граждан в Санкт-Петербурге. 9 августа 2013 года вступили в силу изменения миграционного законодательства, ужесточающие ответственность за правонарушения в сфере миграции. Так, ответственность мигрантов, находящихся на территории Москвы, Санкт-Петербурга, Московской и Ленинградской областей теперь обязательно включает административное выдворение, которое раньше применялось как дополнительное наказание (то есть, на усмотрение суда). Эти законодательные нововведения оказались очень удобными как для сотрудников полиции и ФМС, так и для судей, которым теперь не нужно даже оценивать обстоятельства дела конкретного иностранного гражданина — если попался в «привилегированных» субъектах РФ, значит, виновен и подлежишь выдворению.
Не будем оценивать политические мотивы принятия такого закона и последовавшей за ней антимигрантской кампании – с рейдами, палаточными лагерями, переполненными центрами содержания и оголтелыми антимигрантскими заявлениями, ставшими частью каждой публичной дискуссии, с восприятием «борьбы с нелегальной миграцией» (причем часто имеется в виду использование любых методов) как абсолютного блага или, во всяком случае, необходимости, – об этом прекрасно сказали московские правозащитники в своем обращении «Почему вы молчите?». Ограничимся только юридически-практической стороной происходящего — поскольку она, увы, отражает общую безрадостную картину.
В Санкт-Петербурге антимигрантская кампания началась вскоре после Москвы: органы исполнительной власти, видимо, вдохновленные «успехом» столичных коллег, благодаря усилиям которых пришлось создавать для «нелегалов» целый палаточный лагерь, принялись за выявление и пресечение нарушений режима пребывания мигрантов. Особо неприятное чувство вызывает то, что официальная антимигрантская кампания, по крайне неудачному совпадению, началась как раз после так называемых «русских зачисток», устроенных националистами на рынках города.
Рейды полиции и УФМС происходили во всех районах, в местах работы и проживания мигрантов в Санкт-Петербурге и области (хотя нельзя сказать, что эти рейды являются чем-то новым для Санкт-Петербурга, они бывали и ранее — например, в предыдущем номере описаны рейды в феврале 2013 года в Апраксином Дворе). Все это сопровождалось соответствующей информационной поддержкой, СМИ наперебой поднимали вопрос: «Что нам делать с нелегалами?» При этом пафос недопустимости «нарушения законодательства» почти всегда оказывался лишь предлогом для проявлений расизма и ксенофобии. В этом смысле показателен пример «народных сходов» на Васильевском острове против мигрантов в общежитии на Весельной 6, о котором с готовностью писали региональные СМИ. Проверка УФМС показала, что все проживающие там мигранты «легальные», но это не имело значения для участников «народных сходов»: они тут же придумали себе другие поводы проявления ненависти к приезжим соседям. Показательно и то, что в ходе рейдов не поступало информации о массовых задержаниях граждан Украины и Беларуси, значительное количество которых тоже прибывает в РФ на работу.
В результате активности правоохранителей оказался переполненным Центр содержания иностранных граждан (ЦСИГ) (как сообщает о своих достижениях и «перевыполнении планов» УФМС по СПб и ЛО, «в Центре временного содержания нелегальных мигрантов в Красном Селе построен городок из вагончиков, и в нем созданы все необходимые бытовые условия для жизни. Это позволило дополнительно создать 260 мест для временного содержания нелегалов»). Несмотря на то, что по закону содержать иностранных граждан до исполнения выдворения можно только в ЦСИГах, правоохранители вспомнили изжитую с трудом практику помещения иностранных граждан в не приспособленный для этого изолятор временного задержания на Захарьевской, а также длительное время держали мигрантов в отделах полиции и в других вовсе не предназначенных для этого местах, о которых удавалось узнать по сообщениям самих задержанных. Хотелось бы отметить, что в такой ситуации массовых задержаний и фактически игнорирования прав мигрантов возникло и сразу же активно проявило себя движение волонтеров группы «Права для всех», которые противопоставили свою гражданскую позицию произволу и ксенофобии. Волонтеры этой группы обзванивали отделы полиции, где содержались мигранты, передавали им еду, присутствовали в судах по выдворению, старались оказать всю возможную помощь. Такая деятельность, прежде всего, служит ярким примером солидарности с уязвимыми и запуганными людьми, оказавшимися в тяжелой ситуации, и в то же время напоминает судам и правоохранительным органам, что права человека – для всех, как бы им ни хотелось думать, что есть некие «нелегальные мигранты», с которыми можно вести себя как угодно.
Тем не менее, даже с участием защитника рассмотрение административных дел о нарушении миграционных норм в судах чаще всего проходит не как судебное разбирательство, а как итоговая стадия работы УФМС, логичное завершение антимигрантского рейда. Суд не без оснований воспринимается мигрантами как место подтверждение решения сотрудников УФМС привлечь их к ответственности, после которого их ждет неизбежное выдворение, а в худшем случае — еще и с помещением в ЦСИГ.
При рассмотрении таких дел судами первой инстанции почти всегда нарушается право пользоваться услугами переводчика, гарантированное КоАП, а также право пользоваться юридической помощью защитника. Нарушению процессуальных прав, как правило, способствует то, что в протоколах сотрудники УФМС требуют указать, что иностранный гражданин «русским языком владеет», «в помощи защитника не нуждается», «вину признает и раскаивается», хотя все фразы старательно списываются иностранным гражданином с «образца», о своем праве иметь защитника он узнает, в лучшем случае, уже в суде, а в чем конкретно состоит его вина, часто не знает даже после вынесения решения суда. Судьи при этом почти всегда доверяют тому, что указано в протоколе, — или, по крайней мере, пользуются этим предлогом для отклонения любых последующих возражений. Так, при рассмотрении жалобы на постановление Гатчинского районного суда о привлечении к административной ответственности судья Ленинградского областного суда на просьбу гражданина Узбекистана о переводчике заявила, что он подписал протокол о том, что владеет русским языком, а нежелание говорить по-русски в суде она воспринимает как отказ от дачи объяснений.
Понятно, что в такой ситуации реальное обжалование административного наказания иностранных граждан становится почти невозможным. Вместо того, чтобы теперь, когда законодатель не оставил судье выбора в применении или не применении такого серьезного наказания, как административное выдворение (влекущее длительные последствия в виде пятилетнего запрета на въезд в РФ), рассматривать дела, связанные с миграционным законодательством, с особой тщательностью и с учетом всех обстоятельств, судьи практически «штампуют» решения о выдворении на основании протоколов сотрудников УФМС. Вместо того, чтобы служить контролирующей инстанцией и уравновешивать таким образом действия органов исполнительной власти, суды становятся частью политики «борьбы с нелегальной миграцией».
В таких судах ссылки на нарушения процессуальных норм или неправильное применение закона звучат несколько неуместно. Любые сомнения и коллизии толкуются судом в пользу сотрудников УФМС. Интересно, что почти все попытки через суд добиться выплаты мигрантам зарплаты от недобросовестного работодателя, которые предпринимали юристы АДЦ «Мемориал», разбивались о невыполнимое требование предоставить трудовой договор, без которого «факт наличия трудовых отношений» считался недоказанным. В делах о «незаконной трудовой деятельности» мигрантов, напротив, для доказательства того, что мигрант осуществлял трудовую деятельность, не нужно ни договора, ни показаний работодателя — вообще ничего. Игнорирование судами правовых аргументов в пользу иностранных граждан ярко демонстрирует рассмотрение в Ленинградском областном суде жалобы юристов АДЦ «Мемориал» в защиту интересов 16-летнего гражданина Узбекистана, которого обвиняли в «незаконной трудовой деятельности» в Гатчинском районе. В протоколе УФМС было указано, что иностранный гражданин «осуществлял трудовую деятельность, не имея разрешения на работу», чем нарушил миграционное законодательство РФ. При этом по тому же законодательству получить разрешение на работу или патент несовершеннолетний иностранец в принципе не может! Тем не менее, это абсурдное несоответствие судью не интересовало, как и то, где находятся родственники и законные представители подростка, а также то, каким образом несовершеннолетний вообще оказался на территории предприятия. Работал — значит виновен.
Кроме того, в жалобе были указаны и процессуальные нарушения, прежде всего, нарушение подведомственности, которое нам казалось очевидным: по ст. 23.2 КоАП административные дела в отношении несовершеннолетних рассматриваются комиссиями по делам несовершеннолетних и защите их прав, в этой же статье установлен закрытый перечень исключений. Соответственно, дело в отношении 16-летнего гражданина Узбекистана должна была рассматривать комиссия по делам несовершеннолетних Гатчинского района. Ленинградский областной суд, тем не менее, решил, что поскольку наказание в виде административного выдворения может налагать только суд, то в отношении несовершеннолетних иностранных граждан правило о рассмотрении их дел комиссиями по делам несовершеннолетних не действует. То есть дети — иностранные граждане не могут рассчитывать на особое к себе отношение, они, по логике суда, должны привлекаться к ответственности наравне со взрослыми. Даже если предположить, что действительно существует коллизия в том, что дела о нарушении миграционных правил несовершеннолетними должна рассматривать комиссия по делам несовершеннолетних и защите их прав, которая в то же время не имеет права налагать административное выдворение, с 9 августа 2013 года обязательное в подобных делах, то эта коллизия очевидно должны разрешаться с учетом принципа презумпции невиновности, а также принципа защиты прав детей. То есть, раз комиссия не может назначить выдворение — выдворение в отношении несовершеннолетних иностранных граждан назначать нельзя.
К сожалению, судьям такой подход кажется недопустимым. Они предпочитают руководствоваться «практикой УФМС», а не правовыми принципами и, тем более, абстрактными «правами человека», с которым никак не сочетается привычный и все объясняющий термин «нелегальный мигрант», который позволяет и правоохранителям, и судьям действовать в отношении этих людей максимально свободно, выполняя заданные показатели по «привлечению» и «выдворению».
Анна Удьярова