Конституция Российской Федерации, так же как и признанные нашей страной международные правовые нормы (Европейская конвенция прав человека, Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации и др.), запрещает любое ущемление прав граждан, связанное с их культурной, религиозной или этнической принадлежностью.
Определить меру соблюдения тех или иных прав порой трудно: скажем, качество школьного образования неизбежно зависит от уровня обеспеченности того сельского или муниципального образования, к которому относится школа. Причем обеспеченности как материальной, так и кадровой, позволяющей или не позволяющей улучшить условия образования. К сожалению, исключить такого рода “географическое” неравенство пока невозможно: одно дело большой город, где школьники и их родители вольны выбирать из множества разнопрофильных школ, предлагающих всевозможные дополнительные курсы, кружки и факультативы, другое дело – маленькая деревня с единственной школой, куда преподавателей и основных предметов не заманишь.
Однако в рамках одних и тех же заданных обстоятельствами возможностей необходимо гарантировать равные права всем детям независимо от их происхождения. Поэтому основным критерием определения наличия или отсутствия дискриминации следует признать сравнительный анализ. Если в одной и той же деревне русским детям предоставлена возможность посещать среднюю школу, а нерусским только начальную – это дискриминация. Если в одной и той же школе одни дети распределены по классам в соответствии с их возрастом, а другие от мала до велика ходят все в один класс (и те, кто пошел в школу впервые, и те, кто посещает ее уже несколько лет) – это ущемление прав последних. Именно такие “всевозрастные” классы все еще создаются порой для цыганских детей, причем в школах, в которых все остальные дети имеют возможность ходить в соответствующий их уровню 1-й, 2-й, 5-й или 10-й класс. В таком случае нарушение основного закона страны очевидно – права школьников нарушаются по причине их этничности (или национальности, как это называлось в советское время). Директора подобных школ и потворствующие им местные власти грубо нарушают все правовые нормы, в первую очередь Закон об образовании, требующий предоставления стандартного образовательного минимума всем гражданам РФ.
Несколько сложнее обстоит дело с теми школами, где цыганские дети хоть и выделены в отдельные классы, но распределены по соответствующим их возрасту уровням, обеспечены учебными материалами и имеют возможность учиться в соответствии с нормальной программой. На первый взгляд грубого нарушения закона тут нет – всеобуч детям обеспечен, их образовательный уровень соответствует норме (по крайней мере в начальной школе), по окончании учебного года их переводят в следующий класс – чего же еще? Как правило, руководство подобных школ не только не считает, что права цыганских детей ущемляются, но – напротив – ставит себе в заслугу “героическую” работу с “трудными” детьми.
Между тем выделение в отдельные классы по принципу национальной принадлежности само по себе признано дискриминационным. Этот вид дискриминации и называется сегрегацией.
Сегрегация практиковалась в некоторых штатах США до середины ХХ века (там существовали школы только для белых) – представители старшего поколения наших современников еще помнят праведный гнев прогрессивной общественности СССР, клеймившей позором расизм жителей южных штатов.
Еще дольше разделение на “белых” и “черных” практиковалось в ЮАР, апартеид – это и есть такое разделение. Лишь к концу 1980-х годов под колоссальным давлением прогрессивных сил всего мира апартеид был признан незаконным и запрещен.
Увы, сегрегация, хоть и признана незаконной, в реальности все еще существует. И не только на далеких южных континентах. Сегрегация цыганских школьников все еще встречается в европейских странах.
Этой проблемой всерьез обеспокоены многие международные правозащитные организации, наибольшее внимание уделяет ей Европейский Центр по правам цыган (ЕЦПЦ), расположенный в Будапеште. Юристам ЕЦПЦ удалось собрать серьезную доказательную базу по фактам дискриминации и сегрегации цыганских детей в школах города Острава в Чехии. Многие цыганские дети отправлялись там в специальные, чисто цыганские классы – на том основании, что уровень их интеллектуального развития признавался ниже среднего. Родители некоторых из этих детей инициировали обращение в Европейский суд по правам человека, требуя признать факт выделения цыганских детей в отдельные классы “для отстающих” дискриминационным. Они также настаивали на нарушении в отношении их детей 3-й статьи Европейской конвенции, запрещающей обращение, унижающее человеческое достоинство. В 2000 году эта жалоба была принята Европейским судом по правам человека, но рассматривалась лишь в начале 2006 года (из-за огромного наплыва жалоб ЕСПЧ не успевает рассматривать дела своевременно и вынужден откладывать слушания на несколько лет).
Правозащитные организации придавали судьбе этого дела большое значение, понимая, что речь идет не только о правах 18 детей в Остраве, родители которых подписали жалобу, но и о десятках тысяч цыганских детей по всей Европе, подвергающихся в школах сегрегации по причине их происхождения.
Год назад Суд рассмотрел жалобу и признал представленные доказательства наличия дискриминации в отношении цыганских школьников в Чехии недостаточно убедительными, особенно выделив то обстоятельство, что классы для отстающих детей создавались не только и не специально для цыган, а также то, что решение о направлении детей в такие классы принимали психологи-профессионалы. То есть формально детей выделяли не по принципу этничности, а по другим, более объективным критериям.
Правозащитники не согласились с первым решением Суда и подали прошение о назначении слушаний в Большой палате, особенно подчеркивая то, что жалоба “поднимает важнейший вопрос общего характера, сегрегацию цыганских детей – широко распространенное явление, подлежащее исправлению”. В январе 2007 года состоялись слушания Большой палаты Европейского суда по правам человека по делу о сегрегации в Чехии (Д. Х. против Чехии), решение ожидается в ближайшее время.
Пока юристы и эксперты спорят на тему наличия или отсутствия дискриминации в определении цыган в спецклассы решением компетентных психологов в Чехии, во многих школах РФ (да и других бывших советских республик) цыганских детей отделяют от прочих безо всяких церемоний и объяснений – просто по национальному признаку.
Разумеется, проблема интеграции “других” детей существует. Дети из цыганских поселков нередко плохо говорят по-русски, а первоклассники порой и вовсе не говорят. Наша система школьного образования во многом рассчитана на помощь образованных родителей (при выполнении домашнего задания, подготовке к контрольным и экзаменам), а не окончившие школы цыганские мамы часто не способны оказать ее ребенку.
К сожалению, нельзя не признать и проблему национальных отношений в школьной среде: предрассудки и националистические стереотипы взрослых быстро овладевают детским сознанием – школьники начинают дразнить “других”, а кончается дело дракой. Но разделение детей по разным классам или даже зданиям – не решение этих проблем, а лишь усугубление их. Вместо того чтобы способствовать преодолению отчужденности, такой подход, напротив, подталкивает одних к самоизоляции и настороженности ко всему внешнему, а других – к неприятию и равнодушию по отношению к этим “чужакам”.
Если при поступлении в школу дети оказываются в неравных условиях, приходя в нее в разной степени готовности воспринимать знания, – значит, надо создать дополнительные условия для отстающих. Где-то предлагают специальное дошкольное образование для тех, кто плохо владеет русским, приглашая малышей в нулевые классы или в подготовительные группы, где-то усиливают внеклассную работу с младшеклассниками – организуют занятия с логопедом, со специалистом по “русскому как неродному”. Для тех, кто не может рассчитывать на помощь в выполнении домашних заданий дома, можно на первых порах создать условия для подготовки к следующему уроку в школе – во второй половине дня со специальным педагогом.
Несомненно, выделяя цыганских (или любых других) детей в отдельные классы, администрация школы стремится решить не их, а свои проблемы. Аргументы тут могут быть разнообразные, чаще всего связанные с зависимостью школьного начальства от окружающих. Тут и страх недовольства русских родителей – те не желают, чтобы их дети ходили в один класс с цыганами. Иной раз директор боится не совладать с агрессией самих учеников, опасается конфликтов и драк. Случается, что кто-то из учителей категорически отказывается работать с цыганскими детьми, поэтому в цыганские классы чаще попадают те, кому не “посчастливилось” учительствовать в более “престижных” группах. Эта ситуация, с одной стороны, приводит к нарушению прав цыганских детей, которые лишаются тем самым каких-то предметов (например, иностранного языка), а с другой стороны – и учителя, ставшие поневоле “цыганскими” педагогами, начинают испытывать на себе ксенофобские настроения окружающих.
Нужно остановиться на отношении цыганских родителей к выделенным классам. Некоторые из них категорически возражают против отделения их детей от всех остальных, понимая, что при таком разделении цыганские дети получат скорее всего худшие условия, да и требования к их образованию будут занижены. Но многие малообразованные и привыкшие к изоляции родители (а чаще – бабушки и дедушки) даже приветствуют создание цыганских классов, радуясь тому, что среди “своих” дети будут в большей безопасности, тем более что качеству и престижу образования они и сами придают мало значения.
Особенно популярны в местах компактных цыганских поселений так называемые “таборные” школы. Это небольшие начальные школы, расположенные прямо в цыганских поселках и предназначенные исключительно для цыганских детей. Иногда состоятельные родители сами строят здание и нанимают учителей для такого рода частной школы, но есть случаи, когда инициатива создания “таборной” школы принадлежит местной администрации. Посещение “своей” школы значительно упрощается для таборных детей – не нужно оплачивать проезд и тратить на него силы и время, не нужно даже надевать теплую одежду и обувь зимой (а ведь ее может и вовсе не быть в многодетных семьях), до школы два шага – так добегут. Учителя таких школ рассказывают: “У нас записано 140 человек, а ходит 160!”
Для дошкольного образования такой вариант – идеальный, для младших классов, наверное, допустимый. Но необходимо обеспечить в этих случаях возможность перевода учеников среднего звена в настоящие полноценные школы, где дети смогут овладеть всей школьной программой, учась у специалистов. К сожалению, обычно такой связи со средней школой просто не существует – дети заканчивают начальную и… “выпускаются”.
Не стоит, наверное, ставить в вину невольное нарушение прав детей их необразованным, мнительным от многолетней привычки к плохому отношению цыганским родственникам.
Страх перед преследованиями веками загонял цыганский народ в своего рода гетто, приводил к самоизоляции. Преодолеть этот страх, почувствовать готовность доверить свое дитя поможет только открытое, доброжелательное и уважительное отношение. А обращение с цыганскими детьми как со школьниками “второго сорта” может лишь оттолкнуть и усилить подозрительность, уверенность в том, что “у нас свой путь”, свои нравы, свои ценности.
Хотя ценности у всех по большому счету общие – все родители хотят, чтобы их дети росли в безопасном, счастливом и благополучном мире. Чтобы их принимали и уважали такими, какие они есть, и помогали им стать лучше, умнее, приспособленнее к жизни. Чтобы дети понимали и ценили то, что важно и дорого их родителям и близким.
Хорошо бы, чтобы и все взрослые научились ценить то, что важно детям – причем не только своим, но и чужим.