Стену класса, где учатся цыганские дети из поселка Пери, украшают вырезанные из цветной бумаги буквы “Че мундро омиро” – по-цыгански – “Как прекрасен мир”. Эта надпись своей яркостью и разноцветностью, простотой и праздничностью, открытостью и жизнерадостностью и впрямь отвечает настроению ее юных создателей – детей цыган-котляров Всеволожского района Ленинградской области.
Это настроение ощущаешь сразу, оказавшись в “таборе”, как называют в Пери большое цыганское поселение котляров. Жизнь здесь – яркая и необычная, трудная, но веселая и радостная. Все сверкает – пронзительно белый снег, блестящие черные глаза любопытствующих по поводу прихода незнакомцев детей, нарядные платья и платки выглядывающих из домов женщин, золотые зубы солидных мужчин и серебряные нити в длинных косах пожилых – бесконечно красивых цыганских бабушек.
Здесь умеют улыбаться, наряжаться, танцевать. Умеют, хотят и любят радоваться, хотя жизнь вокруг заставляет чаще грустить и волноваться, бесконечно работать над решением простейших бытовых проблем, переносить лишения и унижения, терпеть растущий расизм и рисковать подвергнуться нападению на каждом шагу.
Мы идем по табору и видим смущенно смеющихся красавиц, несущих ведра с водой – наши проводники-школьники объясняют, что воды в таборе не хватает, приходится носить издалека, покупая у русских соседей по 5-10 рублей ведро. Мы встречаем и мужчин, доброжелательно улыбающихся нам, хотя и непросто им отвечать на приветствия на ходу, когда они, согнувшись, вдвоем тащат по дороге санки с мешками угля, а везти еще очень далеко. Еще сложнее доставить домой необходимый в хозяйстве газ, ведь чтобы заправить баллон, нужно ехать на электричке в соседнее Кузьмолово. А это уже по-настоящему опасно.
Месяц назад трое братьев – юноша и мальчики-подростки отправились за газом. Пока они стояли со своим баллоном на платформе в ожидании электрички, к ним подошли молодые расисты из местных футбольных фанатов. Сразу узнав цыган, они решили воспользоваться своим численным и физическим превосходством и в очередной раз выместить свою агрессивную неудовлетворенность жизнью, напав на “черных”. Бритоголовые садисты повалили цыган на платформу и засунули старшему за шиворот петарду, ежеминутно грозящую взорваться. Младшим удалось вырваться и с трудом освободить брата от горящей петарды, после чего все они бросились бежать и нашли временное убежище в доме местного милиционера. Русская хозяйка дома была напугана и возмущена этим внезапным вторжением, но цыгане предпочли, конечно, ее брань новому столкновению с преследователями-фашистами. Родители мальчиков все же с благодарностью отзываются об этом доме в Кузьмолово: “у русских спрятались, только тем и спаслись”. Вообще, местное русское население порой принимает сторону цыган, несмотря на серьезную опасность, которую представляют собой и приезжие из Петербурга скинхеды, и местные “фанаты”. Мир все же не без добрых людей, и не без храбрых. Кто-то спрятал, кто-то защитил, кто-то даже пострадал в драке с фашиствующими молодчиками (такие драки все чаще возникают в окрестностях табора, пару месяцев назад один из цыганских защитников даже получил огнестрельное ранение, оказав сопротивление, очевидно, серьезно вооруженным агрессорам).
Не меньшей опасности, чем юноши и мужчины, подвергаются и таборные женщины. Пока мы расспрашивали молодых людей о случае в Кузьмолово, подошли две женщины в ярких цветных косынках и юбках. Они как раз приехали из Токсово, где навещали в больнице свою маму. Они с ходу начинают рассказывать:
– Мы только вошли в больницу. А там эти – с бритыми головами, оскорблять нас стали, ругать.
– А что именно они говорили?
– Не можем повторить, и жестами показывали…
Глаза и щеки девушек горят от обиды: унижения, хоть и частые, не становятся привычными или терпимыми. Нам рассказывают о женщине, которой скинхеды распороли щеку заточкой, в той же Токсовской больнице ей наложили множество швов на шрам. Врачи, конечно, в курсе, как и все окрестные люди, как и милиция. Но предпринимать никто ничего не собирается. А между тем частота расистских нападений угрожающе растет. Еще пару лет назад слово “скинхеды” не знал никто в таборе, теперь его знают и младенцы. В 2002 году цыганки-гадалки начинали уже жаловаться на то, что им небезопасно стало ездить в город, что на платформе Девяткино на них нападают бритые парни, бьют, брызгают газом из баллончиков, кричат “Черным – смерть”. Это начиналось с Петербурга, но еще никто не мог предположить, что такие же опасности будут ждать цыган повсеместно, даже там, где они так долго и спокойно жили.
Пока люди знают, куда не ходить, где опасно – еще можно жить. Но когда опасно – дома… Это уже террор. Жертвами этого террора в сентябре прошедшего стал еще один “табор” – поселение таджикских цыган-люля на окраине Петербурга. Милиция, как водится, долго игнорировала регулярные рейды скинхедов к месту жительства цыган, нападения, драки. В сентябре большая группа “храбрецов” напала на двух женщин с двумя маленькими детьми, все четверо были жестоко избиты. Пятилетняя Нилуфар Сангбоева вскоре умерла, семилетняя Сахина Явонова вместе c обеими женщинами была забрана из больницы – есть сведения, что и этот ребенок уже вне больницы умер от полученных травм. Все люля, нелегально жившие в Петербурге, были задержаны милицией и вывезены из города. От бывшего “табора” остались одни развалины. Кроме депортации пострадавших (так что теперь следствие не может довести до суда дело о нападении из-за отсутствия потерпевших), на этот раз милиция все же арестовала и нескольких преступников. Безусловно, не всех.
Эта трагедия, вопиющий случай насилия, убийство маленьких (5-7 лет!!!) детей был воспринят властями города на удивление спокойно. Когда несколько правозащитных организаций Санкт-Петербурга по инициативе нашего Центра обратились с письмом к губернатору города, призывая обратить особое внимание на проблему насилия скинхедов и принять срочные меры, председатель административного комитета Л.П. Богданов ответил, ничтоже сумняшеся, следующее: “Принимаемые исполнительными органами государственной власти Санкт-Петербурга и правоохранительными структурами меры дают положительные результаты в деятельности по предупреждению преступления на почве расовой и национальной розни”. Далее бодро сообщалось, что обвинение в убийстве девочки-люли предъявлено “четырем членам неформального молодежного объединения скинхеды” и что волнующие нас вопросы “чести и достоинства человека …и в дальнейшем будут находиться под постоянным контролем исполнительных органов государственной власти Санкт-Петербурга”.
Итак – под контролем. Таджикский табор разгромили в конце сентября, а в начале ноября цыганки из Пери подверглись жестокому нападению скинхедов недалеко от станции метро “Гражданский проспект”. Когда кто-то из женщин – избитых и окровавленных – добрался до метро и попытался призвать дежурных милиционеров, то те отказались, сказав что-то вроде “мы и сами вам добавили бы”.
Под контролем – а в следующую декаду в Петербурге погибли от рук неонацистов и студент-нанаец, и африканец, и – опять ребенок! -9-летняя таджичка Хуршеда Султанова.
И вот уже в марте мы узнаем, что “в ходе расследования дела об убийстве Хуршеды Султановой обнаружены трое скинхедов, изобличенных в убийстве девочки-люля 21 сентября 2003 года”. Сколько же еще должно погибнуть детей, чтобы хоть по одному делу были осуждены все убийцы? И чтобы администрация города, где опасно жить всем хоть чуть внешне отличающимся людям, перестала благодушно уверять, что ситуация с “правами и достоинством” – под контролем?!
А нападения, не заканчивающиеся смертью жертвы (единственное, что может хоть как-то обратить на себя внимание милиции и властей), происходят в городе и области ежедневно. И дело тут не только в опасном “молодежном формировании” и не только в “экстремизме”. Чего ждать от уличных подростков в городе, где милиция не приходит на помощь жертвам, а выражает поддержку расистам-агрессорам, где власти не озабочены тревожными вопросами, волнующими правозащитников, где журналисты, собравшись по инициативе агентства Росбалт на Круглый стол “Национализм в Петербурге – миф или реальность?”, дружно уверяют сами себя, что нет никакого национализма, очень спокойный город, “все под контролем”, вот и опрос социологический… Опрос опросом, но как же убийства? Об убийствах на Круглом столе вовсе не упоминали, чего там, пустяки. Зато ведущая Н.С. Чаплина задала эксперту-правозащитнику вопрос: “Вот многие говорят, что у нас плохо относятся к цыганам, да как же к ним хорошо относиться, когда такая толпа тебя окружает?..” Правозащитный эксперт почему-то пустился в рассуждения о “традиционно хорошем отношении русских к цыганам” и утверждал, что “надо различать местных русских цыган и пришлых, приезжающих издалека”. Помилуйте, Николай Михайлович, да зачем же? Зачем различать – русских, молдавских, таджикских и венгерских, цыган и не цыган даже? Ведь речь идет об убийстве детей, ведь именно эти “пришлые” потеряли в сентябре ребенка… А даже если не убийство, даже если не детей… Хотя именно преступления против детей – самое страшное, самое абсолютное проявление расизма. И если в городе, в области, в стране бьют детей за цвет их глаз – какой уж тут миф, зачем опросы.
В электричках, идущих на север с Финляндского вокзала, поют, аккомпанируя себе кто на гитаре, кто на баяне, цыганские дети. В электричках опасно, мы знаем, что наших знакомых детей из Пери не отпускают в город на поезде даже со взрослыми и учителями. У маленького солиста узнаем, откуда они, не боятся ли. Анатолий приехал с родителями из Молдавии (те самые, то есть – пришлые), говорит и поет на трех языках – по-русски почти без акцента. На вопрос, били ли его и когда, начинает перечислять: фанаты тогда-то и там-то и из электрички выкидывали, скинхеды там-то, сильно били, милиционеры бьют постоянно, деньги отбирают, гармошку вот отверткой всю продырявили (показывает зашитый кое-как инструмент).
– Не боишься?
-А что делать? Меня еще ничего, а вот брата моего двоюродного, девяти лет, в первых числах марта страшно избили милиционеры на станции “Площадь Ленина”. Завели в свою точку и там били, мучили впятером. Пьяные были, один – Димка – просто зверь там.
Мы едем из Пери и вспоминаем цветную надпись-аппликацию по-цыгански: “Как прекрасен мир”. А на грязной стене в Токсово виднеются корявые темные буквы аршинной величины: “Смерть черным”.