Обратная связь В заключении уже больше полугода находится артивист Павел Крисевич, обвиняемый в хулиганстве за акцию на Красной площади (признан преследуемым по политическим причинам). Таганский суд опять продлил досудебное заключение под стражей в СИЗО художника-акциониста – до 11 марта 2022 года.
Павел был задержан 11 июня 2021 года за перфоманс на Красной площади «Контрольный выстрел. Государственному устрашению, небесному и животному брожению в головах…». На акции он произвел два выстрела шумовыми холостыми патронами в воздух и в свой висок, имитируя самоубийство. В своем манифесте он пишет: “Вы уже представляете себе Россию без страха?”
Это не первая акция Павла, где самоубийство, самоуничтожение человека и гражданина предстает метафорой невозможности публичного протеста, публичного высказывания, выражения мнения без угрозы подвергнуться преследованию в современной России, это символ самоцензуры и всепоглощающего страха. 19 августа 2020 года он совершил «самоповешение» на Троицком мосту Санкт-Петербурга с надписью в поддержку российских и беларуских политзаключенных. 5 ноября 2020 года у здания ФСБ на Лубянской площади он «распял» себя на деревянном кресте, а у ног его горел костер из томов уголовных дел. Крисевич комментировал это так: «Пылают томами сваленные дела, клубятся черным дымом, клубятся столь же черными облаками над страною. На Лубянской площади распяли Христа. Он попадает под постановление, как сотни и тысячи человек, чьи судьбы свалены у его ступней».
Если за предыдущие акции он привлекался по административным статьям, то за перформанс на Красной площади ему предъявили обвинения по ст. 213 ч. 2 УК РФ («хулиганство»), которая предусматривает лишение свободы на срок до 7 лет. В защиту акциониста с открытым письмом выступили работники и работницы культуры, требуя прекращения его уголовного преследования:
«Художественная деятельность не должна быть уголовно наказуема. Пространство для критической оценки и обсуждения может быть сформировано только при условии свободы высказывания.»
В деле Крисевича следствие заявляет, что акционист, «действуя по указанию неустановленного соучастника и выражая своё мнимое превосходство над окружающими, грубо нарушил общественный порядок», что вызвало у окружающих «чувство страха и беспокойства». Но еще в 2010 году подобный подход оспаривался как неприемлемый в ходе обсуждения аналогичного преследования группы «Война». Александр Верховский (центр «Сова») писал:
«Любое преступление, по сути, нарушает общественный порядок и рассматривается как выражающее явное неуважение к обществу. Специфика такого преступления, как хулиганство, в том, что его цель — нарушение общественного порядка, совершаемое ради нарушения общественного порядка (другие цели, если есть, второстепенны). Совершенно очевидно, что все содеянное группой «Война», включая акцию «Дворцовый переворот», не было бесцельным нарушением общественного порядка. Свои цели исполнители акций четко и недвусмысленно доносили до публики в своих отчетах… участники группы «Война» не совершали преступления, которое можно квалифицировать как хулиганство. И ст. 213 УК является неверной квалификацией их действий».
11 лет назад солидарные действия правозащитников, адвокатов, ученых, экспертов, людей искусства смогли прекратить уголовное преследование художников из питерской части группы «Война». Это описано в публикации АДЦ “Мемориал” «Опыт защиты права на протест: Санкт-Петербург 2010 — 2012». Одной из принципиальных позиций защитников активистов стало отрицание состава преступления, предусмотренного ст. 213 УК РФ: представленные суду экспертные оценки разъясняли, что действия художественного и протестного характера должны восприниматься как отстаивание политических прав, в первую очередь — права на свободу самовыражения, социальной критики и осуждения нарушений прав человека государством и его представителями.
Стоит вспомнить тезисы общественного защитника активистов «Войны» Владимира Костюшева, представленные им в суде:
«Так как другие формы протеста, в том числе публичные обращения и уличные митинги, не принимались органами власти во внимание и требования протестующих игнорировались, то население вынуждено обращаться к другим, более радикальным формам социального протеста — с целью обращения внимания уже самого общества на неправовые действия власти, на произвол и нарушения общественного порядка со стороны власти, в частности, органов правопорядка. При этом понятно, что в использовании радикального неконвенционального протеста группы «Война» не было бы необходимости, если бы власть считалась с общественным мнением.
Принципиально важно принимать во внимание различение хулиганских действий от акций социального протеста. В социологии принято различение хулиганских нарушений общественного порядка и акций гражданского протеста, вызывающих административные нарушения, — данная позиция ученых должна, по моему мнению, стать основанием для понимания протестных действий арт-группы «Война», прежде всего для различения заявляемого социального протеста и административных нарушений общественного порядка. Различение хулиганских действий, нарушающих общественных порядок, и акций социального протеста, вызывающих подобные нарушения, должно стать важнейшим правовым основанием для судебного рассмотрения всех ситуаций, связанных с пониманием форм социального протеста. Как необходимо различение действий власти по соблюдению правопорядка и действий власти, нарушающих общественный порядок. «Граждане милиционеры, соблюдайте общественный порядок!» — это императив. Художникам нарушать общественный порядок тоже непозволительно. Но иногда приходится. Когда власть не слышит».
В деле Павла Крисевича очевидно, что художественная акция, перформанс, в ходе которой никто не пострадал, не может квалифицироваться как хулиганство. Художественное высказывание в такой форме лишь призывает обратить внимание на существующие в обществе проблемы, на невозможность реализовать свои гражданские права и свободы, невозможность влиять на государственную политику или даже обсуждать ее в соцсетях без риска уголовного преследования и реального срока. Мы считаем, что протест — не преступление, а законное право, которое необходимо отстаивать.
