Активисты Олег Воротников и Леонид Николаев не были освобождены судом.

14 января Московский районный суд Санкт-Петербурга рассмотрел возражения защитников художников-активистов Леонида Николаева и Олега Воротникова на продление сроков их содержания под стражей. Адвокаты предложили освободить до суда обвиняемых по ст 213ч. 1(б) УК РФ (хулиганство по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.)

Им инкриминируется проведение осенью 2010 года в Санкт-Петербурге акции «Дворцовый переворот», авторство которой приписывается арт-группе «Война», когда в ходе создания художественной инсталляции использовались машины милиции, некоторые из них были при этом перевернуты.

Защита ходатайствовала об освобождении обвиняемых из-под стражи под залог в 2 миллиона рублей за каждого. Прокуратура требовала продлить арест до 24 февраля 2011 года. Несмотря на ряд серьезных возражений адвокатов против содержания их подзащитных в тюрьме и чрезвычайно большую сумму предлагаемого залога суд принял решение продлить срок содержания под стражей на один месяц.

Арестованы Воротников и Николаев были 15 ноября в Москве. В ходе задержание был произведен обыск в квартире, где находились художники, изъяты носители информации, задержанных на милицейском транспорте доставили в Санкт-Петербург, где поместили сначала в ИВС, а через 10 дней перевели в СИЗО№4.

Постановление подписано судьей Дзержинского райсуда Морозовой А.Н. При секретаре Шелободе Н.Н., дознаватель по делу — Бородавкин А.Ю. из 5-го отдела УОД МОБ ГУВД Санкт-Петербурга. Возбуждено уголовное дело № 276858 по статье 213 часть 1 пункт «б» в отношении неустановленной группы лиц.

Мера пресечения в виде содержания под стражей была избрана в отношении Леонида Николаева и Олега Воротникова 17 ноября прошлого года судьей Дзержинского районного суда Санкт-Петербурга Ольгой Андреевой. На это постановление защитой была подана кассационная жалоба в установленные законом сроки, которая до настоящего времени не рассмотрена. В связи с этим адвокаты обвиняемых подали кассационную жалобу, заявив в ней: «рассмотрение продления срока содержания под стражей в рамках не вступившего в законную силу постановления Дзержинского районного суда Санкт-Петербурга об избрании меры пресечения Леониду Николаеву и Олегу Воротникову незаконно и необоснованно. Данное постановление ущемляет права задержанных на своевременное рассмотрение обращений и принятия процессуальных решений, основанных на законе. Также судом в настоящее время нарушается право на защиту Л.Л. Николаева и О.В. Воротникова т. к. неизвестно, какое решение по избранию меры пресечения может принять и принял бы вышестоящий суд кассационной инстанции».

Адвокаты выдвинули следующие аргументы, возражая против продления срока содержания их подзащитных под стражей:

1.Суд необоснованно проигнорировал представленные стороной защиты мнения специалистов о деятельность группы «Война», из которых следует, что деятельность группы «Война» нельзя оценивать как преступную, она не несет в себе общественной опасности, в то же время является формой современного искусства и представляет собой художественную ценность;

2.Суд не указал, что сведения из сети Интернет о деятельности группы «Война», представленные суду следствием, не относятся к предмету настоящего судебного разбирательства и не могут служить доказательством вины;

3.Суд не принял во внимание положительные характеристики подследственных, то, что они ранее не привлекались к уголовной ответственности, то, что они постоянно жили, работали и имели регистрацию (Николаев в Москве, а Воротников в Тульской области), в Петербург были привезены против своей воли, по действующему закону не обязаны иметь в городе, где ведется следствие, постоянную регистрацию (отсутствие которой указывалось стороной обвинения как одна из причин для продления тюремного заключения);

4.Кассационная жалоба на постановление от 17.11.10 об избрании меры пресечения в форме содержании Воротникова и Николаева под стражей не была рассмотрена городским судом Санкт-Петербурга до суда о продлении меры пресечения, т.е. судом Московского района СПб была продлено решение не вступившее в законную силу, что делает незаконным и факт продления.

5. Суд отказался принять решение об изменении меры пресечения и принятии залога, аргументируя отказ недостаточностью сведений о залогодателе. Требуя отменить решение суда Московского района СПб от 14.01.11 о продлении сроков содержания под стражей Воротникова и Николаева, адвокаты подчеркивают в кассационных жалобах: в соответствии со статьей 106 УПК РФ залогодателем может быть любое лицо, и при решении вопроса о возможности применения данной меры пресечения закон не возлагает на суд обязанность устанавливать личность залогодателя, отказав освободить подследственных под залог на основании недостаточности сведений о том, кто готов предоставить сумму в 2000000 за каждого, суд вышел за пределы предоставленных ему полномочий и незаконно и необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства стороне защиты.

Исходя из всего сказанного, можно сделать вывод о том, что решение о продлении тюремного содержания Воротникова и Николаева не оправдано с юридической точки зрения, единственным его объяснением может быть политический мотив преследования активистов. Сам процесс представляется выражено политическим делом – в зале суда со стороны обвинения не раз звучали заявления о том, что подследственные «опасны для общества и государства», защита объясняла позицию Воротникова и Николаева принципиальностью и озабоченностью социальной справедливостью, сами обвиняемые говорили о незаконности утверждений об их враждебности к какой-либо социальной группе. Яркие выступления общественных защитников и представленные письменные мнения специалистов доказывали, что действия художественного и протестного характера должны восприниматься как отстаивание политических прав, в первую очередь – права на свободу самовыражения, социальной критики и осуждения нарушений прав человека государством и его представителями.

14 февраля в городском суд Петербурга была рассмотренна кассационной жалобы по избранию меры пресечения в отношении О. Воротникова, решение суда первой инстанции было оставлено в силе, жалобы защиты обвиняемого – отклонены.

Пресс конференция

13 декабря в 13.00 в Институте региональной прессы в С-Петербурге состоялась пресс-конференция «Художественный протест – право или преступление?», посвященная проблеме свободы слова и самовыражения в связи с арестом активистов арт-группы «Война». В ней приняли участие адвокат Олега Воротникова Анастасия Екимовская, юрист правозащитной ассоциации “Агора” Рамиль Ахметгалиев, эксперт информационно-аналитического центра “Сова” Мария Розальская, директор программы “Права человека” Смольного института Дмитрий Дубровский, представитель художественного сообщества Елена Костылева.

Организаторы прошедшего 12 декабря в Москве Гражданского конституционного форума обратились к общественности с декларацией, в которой содержится следующая оценка ситуации в современной РФ: “Доступ граждан к независимой информации ограничен. Введена не объявленная цензура. Критика власти приравнивается к государственному преступлению”.

Основания для выражения тревоги по поводу ситуации в стране есть у многих: – у нас в Санкт-Петербурге уже почти месяц содержатся в тюрьме активисты арт-группы
“Война”, художники Леонид Николаев и Олег Воротников, обвиняемые в хулиганстве по мотивам социальной розни. Им вменяется в вину протестная активность группы, имевшая место в Петербурге летом-осенью этого года.
Вопрос о виновности художников-активистов вызвал широкую общественную дискуссию: одни люди однозначно осуждают провокационную форму политически актуальных протестов, другие отстаивают право на свободу выражения мнения и на творческие уличные акции.

Нарушение общественного порядка в ходе подобных акций не должно считаться уголовным преступлением, а тем более караться длительным тюремным заключением.
«Война не совершала ничего, что можно преследовать в рамках антиэкстремистского законодательства», – утверждают эксперты Информационно-Аналитического Центра СОВА в представленном ими на пресс-конференции анализе предъявленных активистам обвинений.

Репрессии активистов арт-группы – яркий пример неправомерного применения насилия со стороны государства по отношению к выразителям социально-политической критики: задержание художников сопровождалось насилием, потом их – закованных в наручники, с пакетами на голове – бросили на железный пол микроавтобуса и в лежачем положении 10 часов везли в Петербург. Все действия властей осуществлялись в жесткой форме и с многочисленными нарушениями, при этом сам факт содержания под стражей представляется несправедливой, избыточной мерой. Участники пресс-конференции отмечают регулярные нарушения закона со стороны отдела по борьбе с экстремизмом (центра “Э”), обращая внимание на аналогичные ситуации, имевшие место в Санкт-Петербурге в последнее время, когда сотрудники центра «Э» выходят за пределы существующего правового поля, грубо нарушают установленные юридические нормы российского законодательства.

Преследование арт-группы “Война” находится в одном ряду с другими политическими репрессиями в современной России – гонения на правозащитников, экологов, антифашистов. Именно в этом ключе рассматривается дело недавно вошедшими в него адвокатами-правозащитниками из Правозащитной Ассоциации АГОРА, также выступающими в дискуссии.

Эксперт Дмитрий Дубровский считает уместным провести сравнение сложившейся в РФ практики уголовных преследований представителей радикального современного искусства, (вспомним, обвинения в адреhttp://memorial.spb.ru/admin/index.phpс организаторов выставки «Запретное Искусство»), и позиции Европейского суда по Правам Человека, допускающего какие-то ограничения в формах самовыражении деятелей искусства, но никогда не позволявшего доводить дело до репрессий.

Участники пресс-конференции обращают внимание на то, что художественная ценность перформансов группы Война признается многими – в том числе художниками с мировым именем. В поддержку активистов выступают деятели современного искусства разных стран: Англии, Франции, Норвегии. Необходима более выраженная общественная реакция и в РФ, отстаивание права на критическое мнение, свободу информации и самовыражения.

Необходимо немедленно требовать освобождения активистов арт-группы, признания их невиновности в хулиганстве по мотивам социальной розни, их и нашего права на свободу!

Сообщения в СМИ:

***

Стефания Кулаева: Открытое письмо всем

«Война» или вражда? Протест не преступление!

«Вот тебе, скажем, вода. Хорошо. Вот, скажем, человек. Хорошо. Вот, скажем, идет человек к воде и топится. Хочешь, не хочешь, а он идет – вот в чем суть. Другой разговор – вода. Ежели найдет на него вода и потопит, он своей беде не ответчик». ( У. Шекспир, «Гамлет», перевод Б. Пастернака)

24 ноября 2010 года в петербургских СМИ появилось два сообщения о нарушителях 213 статьи (хулиганство). Двое подельников из арт-группы «Война» были в этот день объявлены обвиняемыми (до того 10 дней они считались подозреваемыми) в совершении преступления по статье 213 часть 1, пункт “б”: «хулиганство по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы». Эта статья им предъявлена в с связи с акцией по переворачиванию милицейских машин, предпринятой ими в знак протеста против произвола «оборотней в погонах», как заявлялось самими авторами художественной акции «Дворцовый переворот» в блогах и других интернет-источниках, опубликовавших фото- и видеорепортажи события. Арестованные по обвинению во враждебном хулиганстве Олег Воротников и Леонид Николаев были переведены из изолятора временного содержания в СИЗО, добиться изменения меры пресечения их адвокатам не удалось.

Совсем другая история случилась с неким безработным жителем Петербурга, также подозреваемым в нарушении статьи о хулиганстве по мотивам ненависти или вражды. 24-го ноября 2010 года стало известно, что «24-летний житель Невского района был задержан сотрудниками 17-го отдела Управления уголовного розыска КМ ГУВД по Петербургу и Ленобласти в результате оперативно-розыскных мероприятий. Молодой человек подозревается в том, что 6 июня у дома 76 по набережной Мартынова напал на 31-летнего гражданина Камеруна, причинив ему телесные повреждения. По данному факту ранее было возбуждено уголовное дело по ст. 213 УК РФ (хулиганство). Задержанный отпущен под подписку о невыезде» (АЖУР, Фонтанка).

События, казалось бы, несравнимые – а статья одна: обвиняются они все в хулиганстве по мотиву ненависти или вражды. Формально разница пока лишь в том, что тот, кого подозревают в расистском преступлении против личности, остался на свободе, а те, кто символически переворачивал машины, – сидят и сидеть будут. Оставим в стороне вопрос о том, совершали ли обвиняемые или подозреваемый действия, ставшие основой для обвинения. Это вопрос к суду, который придется убеждать в своей правоте следователям и адвокатам. С точки зрения общественной значимости интересен другой вопрос – преступны ли эти действия, соответствуют ли они обвинению? В отношении расистского нападения с причинением телесных повреждений ясно, что это – преступление. Вопрос о том, уместна ли тут статья «хулиганство», кажется мне менее очевидным: тут могло бы быть и более серьезное обвинение. Проблема мотива преступления всегда требует внимательного отношения: доказывать, что «хулиган» напал на свою жертву потому, что визуально определил африканца, к которому питал расовую ненависть или вражду, бывает трудно, но если мотив был именно таков – доказывать его, на мой взгляд, необходимо.

Необходимо разделять просто драки буянов, выяснение отношений между личными врагами и нападения на людей, не вызванные ничем, кроме преступной даже по своей чисто идейной сути расовой, национальной или другой предубежденности. Последнее – худшее из преступлений.

Существует мнение, что из списка объектов хулиганской ненависти следует убрать социальные группы, – оставить только национальные/расовые и религиозные. Мнение это не лишено оснований, так как вопрос о социальных группах можно трактовать как угодно широко, что и делается в наше время обвинителями и судьями. Однако мнение это спорное, потому что, если человек совершает насилие по идейным соображениям в отношении, скажем, бездомных или других уязвимых – и нередко (увы!) – презираемых блюстителями ложных идей – групп, то и тут мотив вражды важен и уместен в обвинении.

Другое дело – уместен ли он в обвинении арт-группы, перевернувшей (допустим) милицейские машины. Я не вижу тут ничего похожего на хулиганские действия по мотивам вражды, ничего похожего на нападение на чернокожего студента, совершенного теми, кто призывает к «чистоте расы», или на избиение бездомных какими-то еще идейными чистюлями. Я не вижу тут преступления. Нарушение порядка – ладно, материальный ущерб – возможно. Ущерб можно (и вероятно нужно) взыскать, за нарушения тоже существуют системы штрафов и административных наказаний. Но преступления на почве ненависти здесь нет!

Я не адвокат, мне не придется отстаивать свою позицию в юридическом плане. Мне важнее другое: принять участие в разрастающейся общественной дискуссии по поводу действий арестованных художников. Одни люди высказываются в их защиту, другие – осуждают и чуть ли не требуют расправы, но что странно: как с той, так и с другой стороны многие упорно твердят, что налицо несомненное преступление. Даже защитники из художественного мира нередко (и порой с непонятным восторгом) твердят: «это, конечно, оно – хулиганство и вражда, но давайте их простим», потому что «искусство» или потому что – «за свободу» или еще по какой-то причине. Попытку возразить, что тут нет состава преступления, эти люди воспринимают с обидой: «ах, оставьте ваши правозащитные уловки, мы же знаем – они отвечают за дело, но мы ими все равно восхищаемся за их смелость и гениальность». Я не восхищаюсь, просто не хочу судить о художественности этих акций, не момент. Пусть поклонники режиссера Полански или дирижера Плетнева заступаются за своих кумиров и призывают к снисхождению к гениям, попавшимся на грязных и подлых преступлениях. В разговоре о «Войне» этот подход неуместен. Активисты «Войны» невиновны в хулиганстве по мотиву вражды к социальной группе – они не призывали к насилию в отношении всех людей в форме, они не совершали преступлений ради преступления. Они выразили свой протест – художественно или нет, неважно – и за этот протест их обвиняют в уголовном преступлении. Это политическое дело. Если их осудят, то виноваты будем мы все, и свободой заплатим не только их, но и нашей.

Тюрьма не для свободных людей! Свободу «Войне»!

Стефания Кулаева

***

Информационно-аналитический центр СОВА.

13 декабря 2010 года, С.Петербург.

Уважаемые коллеги,

Информационно-аналитический центр СОВА изначально занимался и занимается темой крайне-правого радикализма в России. Главным образом, мы следим за количеством насильственных преступлений на почве ненависти и за тем, как государство борется с этими преступлениями. С некоторых пор мы стали также отмечать случаи, когда государство неадекватно или просто неверно трактует законы, объединенные в рамку антиэкстремистских, что приводит к нарушению прав частных лиц, СМИ и организаций. То, что мы называем неправомерным применением антиэкстремистского законодательства, стало предметом нашего специального внимания, когда выяснилось, что количество таких случаев неуклонно растет. В частности, принятие поправок в 2007 году к Уголовному кодексу расширило возможности для произвольного толкования и использования антиэкстремистского закона в целях подавления свободы выражения.

Мы хотим подчеркнуть, что не считаем возможным ни оценивать (положительно ли, отрицательно ли) собственно само творчество группы «Война» в категориях искусства, ни пытаться доказать их особое положение в рамках закона. Перед законом равны все, и правонарушение, даже будучи художественным актом, должно квалифицироваться как таковое.

Но нам представляется, что в данном случае закон и сформулирован, и применяется неверно, и это представляет собой общественную опасность, а не затрагивает только тех, кто является обвиняемым по данному делу.

Для начала о недостатках закона.

Как известно, группу ″Война″ обвиняют в хулиганстве на почве ненависти (пункт ″б″, части 1 статьи 213 УК РФ (хулиганство по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы). Далее мы для простоты будем называть этот мотив просто ″мотивом ненависти″.

В нашем законодательстве хулиганство бывает двух видов:

Первое — подпадающее под Уголовный кодекс: грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу. Его подвиды — это хулиганство с применением оружия или предметом, его заменяющим, либо хулиганство по мотиву ненависти (часть первая 213 статьи), а также хулиганство, совершенное организованной группой, по сговору, либо с оказанием сопротивления сотрудникам правоохранительных органов (часть вторая статьи).

Второе — подпадающее под Кодекс об административных правонарушениях: мелкое хулиганство, то есть нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества. Есть также пункт об оказании сопротивления.

Уголовный кодекс предусматривает максимальное наказание в виде лишения свободы на срок до семи лет, административный — в виде ареста до 15 суток.

Мотив ненависти в 213 статье УК появился после поправок 2007 года. До того квалификация хулиганского деяния по УК или КоАП производилась, если упростить, в зависимости от того, было ли применено оружие. После 2007 года любое, даже вполне мелкое деяние, ранее подпадавшее под Административный кодекс, становилось уголовно-наказуемым, если присутствовал мотив ненависти.

В действующей с 2007 года редакции УК получается, что пункт ″б″ части первой статьи 213 описывает ненасильственные хулиганские действия, совершенные по мотиву расовой и иной ненависти. Это противоречит логике российского уголовного закона. Получается, что некое действие, не преступное само по себе, то есть не описанное ни в какой статье УК, становится преступлением именно потому, что оно совершено одновременно по двум мотивам – хулиганскому и мотиву ненависти. Да, мотивация преступника может быть отягчающим обстоятельством (например, в случае нанесения травм человеку). Но сам по себе мотив не может сделать не преступное деяние преступным. Мы видим тут ошибку в УК, которую надо исправлять.

Любое преступление, по сути, нарушает общественный порядок и рассматривается как выражающее явное неуважение к обществу. Специфика такого преступления как хулиганство в том, что его цель – нарушение общественного порядка, совершаемое ради нарушения общественного порядка (другие цели, если есть, второстепенны). Вспомним, как в известном советском фильме молоденькая девушка-адвокат спасала Мимино от более тяжелого обвинения, доказывая не хулиганский, а личный мотив при нападении.

Как только появляется четкий мотив, а мотив ненависти столь же ярок, сколь, например, мотив корысти, нарушение общественного порядка перестает быть самоцелью и, следовательно, действие перестает быть хулиганством в смысле ст.213. Поэтому само использование мотива ненависти в этой статье неуместно. Хотя при других преступлениях два этих мотива могут, в принципе, сочетаться.

Теперь – о применимости хулиганского мотива и мотива ненависти к действиям группы «Война».

Совершенно очевидно, что все, содеянное группой «Война», включая акцию «Дворцовый переворот», не было бесцельным нарушением общественного порядка. Свои цели исполнители акций четко и недвусмысленно доносили до публики в своих отчетах.

Первое наше утверждение: участники группы ″Война″ не совершали преступления, которое можно квалифицировать, как хулиганство. И ст.213 УК является неверной квалификацией их действий.

Теперь обратимся к мотиву ненависти.

Допустим, наши слова будут услышаны, и следствие попробует квалифицировать нанесенный в ходе акции ущерб по какой-то другой, более конкретной статье УК, оставив при этом мотив ненависти к социальной группе «милиция».

Отметим, что мы в принципе считаем неправильным наличие в УК мотива социальной, политической или идеологической ненависти как отягчающего обстоятельства для не тяжких преступлений, особенно – не связанных с насилием над личностью или с призывами к насилию. (Скажем, вандалы испортили памятник. Но вряд ли вред памятнику больше, если нанесенный на него лозунг враждебен какой-то политической партии.)

Особые претензии вызывает применение в законе понятия вражды к «социальной группе». Термин «социальная группа» в законе никак не определен, в обыденном языке и даже в науке он тоже не имеет однозначного понимания, в результате чего трактуется произвольно. Самые частые группы, на защиту которых – в соответствии с антиэкстремистским законодательством – вставала российская правоохранительная система — это сотрудники всевозможных правоохранительных органов и чиновники (иногда конкретные, иногда как профессиональная группа целиком). Мы считаем это абсурдным по двум причинам. Во-первых, даже при отсутствии общепринятого определения «социальной группы», некорректно считать таковой любую профессиональную группу. Отметим, что нам неизвестны сколько-нибудь внятные аргументы в пользу того, что сотрудники милиции, к примеру, – это социальная группа. Обычно это подается как факт. Но даже если принять этот факт, мы не считаем, что концепция «мотива ненависти», призванная защитить уязвимые, подвергаемые дискриминации группы, должна использоваться для защиты представителей силовых и властных структур, уже в достаточной степени защищенных другими законами.

Итак, неверно использовать при квалификации этой акции «Войны» мотив ненависти. Отсюда наше второе утверждение: группа «Война» не совершила ничего, что можно преследовать в рамках антиэкстремистского законодательства.

На этом наши претензии к квалификации правонарушения, инкриминируемого участникам группы ″Война″, заканчиваются. Наш третий и последний тезис — мера пресечения художникам выбрана несоразмерно их опасности для общества. Ведь если речь идет не о хулиганстве, то и общественная опасность арестованных не такова, чтобы надо было лишать их свободы до суда.

Мы хотели бы также воспользоваться случаем и обратиться к петербургским правоохранителям с вопросом: почему в городе становится регулярной практикой избрание меры пресечения в виде подписки о невыезде людям, подозреваемым и обвиняемым в совершении насильственных преступлений на почве ненависти, то есть как раз в тяжких преступлениях? Конкретный пример: человеку, задержанному в ноябре по подозрению в избиении гражданина Камеруна этим летом, была предъявлена в точности та же статья, что и группе ″Война″ (хулиганство по мотиву ненависти), но он был отпущен под подписку о невыезде.

***

Гражданский протест и административные нарушения общественного порядка

(по поводу акций художественного протеста арт-группы «Война»).

Владимир Костюшев,

к.ф.н, профессор кафедры прикладной политологии ГУ-ВШЭ в СПб

(vvkost@yandex.ru)

1. Акции арт-группы «Война» – ясно артикулированная художественная форма социального протеста, направленная против произвола и нарушения общественного порядка со стороны органов власти, прежде всего органов правопорядка.

2. Так как другие формы протеста, в том числе публичные обращения и уличные митинги не принимались органами власти во внимание и требования протестующих игнорировались, то население вынуждено обращаться к другим, более радикальным формам социального протеста – с целью обращения внимания уже самого общества на неправовые действия власти, на произвол и нарушения общественного порядка со стороны власти, в частности, органов правопорядка. При этом понятно, что в использовании радикального неконвенционального протеста группы «Война» не было бы необходимости, если бы власть считалась с общественным мнением.

3. Принципиальным является вопрос о правовой (юридической и социокультурной) конвенциональности форм протеста арт-группы «Война». Группа «Война» выбрала неконвенциональную форму для художественного социального протеста – с элементами нарушения юридической (административное нарушение) и социокультурной (нарушение норм обычного права) конвенции – в связи с нефункциональностью других форм протеста и должна рассматриваться как вынужденная акция в условиях отсутствия обратной связи со стороны власти по отношению к обществу.

4. Отношение к административному нарушению определено правовыми документами, в соответствии с которыми и должны предприниматься правовые действия по отношению к субъектам нарушения. Принципиально важно принимать во внимание различение хулиганских действий от акций социального протеста. В социологии принято различение хулиганских нарушений общественного порядка и акций гражданского протеста, вызывающих административные нарушения – данная позиция ученых должна, по моему мнению, стать основанием для понимания протестных действий арт-группы «Война», прежде всего для различения заявляемого социального протеста и административных нарушений общественного порядка.

5. Различение хулиганских действий, нарушающих общественных порядок, и акций социального протеста, вызывающих подобные нарушения, должно стать важнейшим правовым основанием для судебного рассмотрения всех ситуаций, связанных с пониманием форм социального протеста. Как необходимо различение действий власти по соблюдению правопорядка, и действий власти, нарушающих общественный порядок.

«Граждане милиционеры, соблюдайте общественный порядок!» – это императив.

Художникам нарушать общественный порядок тоже непозволительно.

Но иногда приходиться.

Когда власть не слышит.

10.12.2010. Владимир Костюшев.

Ralph H. Turner. The public perception of protest // American Sociological Review. 1969. Vol.34. №6.

Впрочем, функция художника в современном обществе принципиально другая, и определяется природой творческой профессии, связанной, как известно, скорее, с нарушением конвенций, чем с их соблюдением.

В защиту Войны:

Митинг в поддержку арт-группы “Война” собрал около двухсот участников

Около двухсот человек пришли на митинг в поддержку участников арт-группы “Война” на Пушкинской площади Москвы, сообщает корреспондент Граней.Ру. Участники митинга скандировали лозунги: “Свободу “Войне”!” и “Запрещается запрещать!”, также звучали лозунги в защиту Михаила Ходорковского и с требованием отставки замглавы администрации президента Владислава Суркова. Акция прошла в оцеплении сотрудников милиции, однако обошлось без провокаций и задержаний.

Накануне известные общественные деятели записали видеоролик в поддержку участников арт-группы “Война” Олега Воротникова и Леонида Николаева, арестованных по обвинению в хулиганстве. В записи видеообращения приняли участие музыкальный критик Артемий Троицкий, искусствовед Андрей Ерофеев, директор издательства “Ad Marginem” Александр Иванов, соучредитель книжного магазина “Фаланстер” Борис Куприянов, арт-критик Андрей Ковалев, журналист Андрей Лошак и художники Александр Косолапов, Сергей Пахомов и Олег Кулик.

“Если в арт-группу “Война” вступит большая часть по крайней мере молодого населения Российской Федерации, я думаю, что у нас произойдет самая мирная художественная и культурная революция за всю историю человечества”, – заявил Артемий Троицкий. “Хотите, чтобы мир их услышал? Посадите их, сделайте им услугу”, – сказал Олег Кулик. Как отметил Андрей Лошак, “Война” – не просто арт-группа, а общество гражданского сопротивления”. По словам журналиста, “войну не они нам объявили, войну нам объявил режим”.

Грани.Ру

Радио Свобода

Интервью с Натальей Сокол (Козой)

Виктор Шендерович на радио “Эхо Москвы” о группе Война

Видео обращение деятелей культуры в поддержку активистов группы

Активисты Олег Воротников и Леонид Николаев не были освобождены судом.

21.01 в городском суд Петербурга была рассмотренна кассационной жалобы по избранию меры пресечения в отношении О. Воротникова, решение суда первой инстанции было оставлено в силе, жалобы защиты обвиняемого – отклонены.

Мнения общественных защитников

От Дубровского Дмитрия Викторовича, к.и.н., ст. преподавателя филологического факультета СПбГУ, старшего научного сотрудника Российского этнографического музея

ОБРАЩЕНИЕ

Уважаемый суд!

Выступая как общественный защитник обвиняемого Леонида Николаева, считаю необходимым обратиться к уважаемому суду с нижеследующим.

1. В демократическом правовом государстве граждане имеют конституционное право на критику государственной власти и отдельных ее представителей. Более того, Европейский суд по правам человека в ряде своих решений обратил внимание на то, что чем выше положение человека в демократическом государстве, тем менее он должен быть защищен от критики со стороны общества, поскольку этого требует логика общественных интересов. В то же время, в демократическом правовом государстве меньшинства, прежде всего, этнические, религиозные, сексуальные, социальные (прежде всего, инвалиды) являются предметом особой защиты государства, поскольку презюмируется их дискриминация и заранее неравноправное положение по отношению к большинству. Именно в этом смысле евро-американская традиция уголовного преследования за различного рода преступления на почве расовой, религиозной ненависти допускает более серьезное наказание за различного рода правонарушения, если они были мотивированы расовой, этнической, религиозной, социальной рознью или враждой. В российском праве, очевидно, существует такой же подход, который отражен в диспозициях статей 282, 105, а также ряда других статей УК РФ.

Удивительно, но в деле, возбужденном против Леонида Николаева, милиция фигурирует в качестве социальной группы, которая, таким образом, понимается как особо незащищенное и требующее особой заботы меньшинство. Между тем, милиция, очевидно, является не социальной, а социопрофессиональной группой, особо защищенной законами, регулирующими действия, прежде всего, законами «О милиции и «О государственной службе». Таким образом, представлятся чрезвычайно странной ситуация, при которой милиция, которая, прежде всего, имеет статус представителей государства, которые, с одной стороны, в духе решений ЕСПЧ, должны быть менее защищены от критики, чем обыватели и с другой стороны, имеющая достаточно правовых средств защиты в Российском государстве, прибегают к способам правовой защиты, которые явным образом ей не соответствуют. В противном случае необходимо признать, что милиция в России является угнетенным, бесправным и дискриминируемым меньшинством, которые требует особой правовой защиты государством от населения.

2. В демократическом правовом государстве свобода самовыражения служит, в том числе, одним из основных инструментов выражения недовольства общества в отношении тех или иных решений государственной власти. При этом, безусловно, художники, хотя и подпадают под общее правило, которое определенным образом ограничивает свободу самовыражения, тем не менее, являются пионерами в определении и переопределении границ свободы слова и самовыражения. Наиболее важным при этом является, безусловно, принцип ненасилия. В ситуации, когда речь идет об испорченном имуществе, говорить о насилии, и уж тем более, об экстремизме, как представляется, как минимум, неуместно. Следствие считает, что переворот одной или двух машин, участие в котором инкриминируется Леониду Николаеву, «подрывает авторитет государственной власти и деятельности органов внутренних дел». Печальная традиция преследования инакомыслящих за действия по подрыву авторитета и клевете на государственный строй, видимо, не целиком исчезла из логики мышления и действий правоохранительных органов. Иначе чем можно объяснить наличие в деле справки о Движении сопротивления им. Петра Алексеева, в которой, в частности, говорится, что данное объединение признается экстремистским, в частности, потому, что имеет идеологию, направленную на «ограничение полномочий властных и патриотических (?) структур», отказ от службы в Вооруженных силах РФ… при этом указано, что «методы борьбы – протестные акции, митинги, флешмобы с вывешиванием баннеров оскорбительного содержания в адрес представителей государственной власти РФ». Обращает на себя внимание не только неясная связь между предполагаемым правонарушением и данным движением как таковым, сколько обилие в тексте прямых нарушений Конституции РФ, в частности, права на свободу слова, альтернативную государственную службу. Требования этих прав понимаются как экстремизм, не говоря уже о том, что неправовой является сама коллизия, при которой экстремистской объявляется организация, в отношении которой нет никакого решения суда о признании ее экстремистской. В противном случае налицо нарушение конституционных прав граждан на объединения.

3. Таким образом, суммируя, представляется , что следствие ошибается в истинном смысл инкриминируемых Леониду Николаеву действий. Речь, очевидно, не идет о грубом нарушении общественного порядка и выражении неуважения к обществу. В данном действии, очевидно, средствами политического искусства высказывается неуважение и недовольство действиями представителей государственной власти в лице милиционеров, которые не могут в смысле защиты своих конституционных прав считаться меньшинствами, требующими заботы и защиты государства, как инвалиды, беременные женщины или старики.

В то же время, очевидно, что данные действия не связаны с насилием и не могут представлять общественной опасности. Одновременно, данные действия, на мой взгляд, никак не угрожают авторитету государственной власти в России. Иначе придется признать, что авторитет государственной власти в России держится на милицейских машинах, что, очевидно, не так. Кроме того, представляется, что именно такими процессами и наносится ущерб и авторитету государственной власти, и правоохранительных органов в целом.

В связи с вышеизложенным прошу уважаемый суд не продлевать Леониду Николаеву содержание под стражей и избрать меру пресечения, не связанную с лишением свободы.

13.01.2011