События, о которых пойдет речь дальше, происходили на юге Кыргызстана летом 2010 года. Международное сообщество до сих пор не дало им однозначной оценки. Однако жертвы этих событий — киргизские узбеки — называют случившееся нацистским геноцидом. Точных данных о погибших тоже нет, да и, скорее всего, не будет (разные источники называют цифры от 600 до 2000 убитых). Количество же беженцев и общий размах гуманитарной катастрофы, произошедшей совсем недалеко от границ России, до сих пор не были оценены.
Один из очевидцев событий рассказывает о том, свидетелем чего он стал в те дни:
Ош – второй по величине город страны после Бишкека. Его население вместе с пригородами насчитывало до 500 тыс. человек. Большинство жителей — узбеки, по соседству жили и киргизы, и русские. В городе работало несколько узбекских телеканалов — «Мезон ТВ», «Ош ТВ», освещавших политическую жизнь.
Погромы и столкновения начались 10 июля 2010 года. До этого, 7 апреля, президент Курманбек Бакиев был свергнут после народных демонстраций. Временное Правительство во главе с Розой Отунбаевой приняло всю власть. Но противостояние обострялось: свергнутый президент и его родственники не хотели отдавать свою власть и четыре раза устраивали массовые беспорядки, повлекшие гибель людей. 10 июля волна насилия охватила города Ош и Джалал-абад и разлилась по всем кварталам. Власти ничего не делали, чтобы остановить кровопролитие и даже наоборот — потворствовали приехавшим в города киргизам в убийствах и ограблении узбеков. Под прикрытием армейских БТРов мародеры врывались в дома, грабили и убивали людей.
К этому моменту вся аппаратура и сами офисы телеканалов, транслировавших новости из Оша, были уничтожены, и город на какое-то время оказался в информационной блокаде — просто некому и нечем было снимать все то, что творилось вокруг — те ужасы, всю ту резню. Но документировать происходящее стало необходимо. Снимать для того, чтобы это осталось в истории. Фотографии и видео размещались в Интернете или передавались в соседние страны, откуда уже их можно было транслировать на весь мир.
В тот первоначальный момент других журналистов, освещавших события, практически не было. Нужно было взять камеру и идти по городу. Из одного квартала в другой. Из одной махаллы в другую. Потом снятое видео использовали «Аль Джазира», «Вести», СNN.
Людей в городе не просто убивали — над ними издевались, их резали, сжигали заживо. При этом не щадили ни детей, ни женщин, ни стариков. Улицы в одночасье превратились в поле битвы. Горящие дома, раненые и убитые люди, проносящиеся танки с солдатами на броне, беспорядочно стреляющими вокруг. Толпы вооруженных мародеров и спасающиеся от них жертвы. Все эти картины геноцида, подобно кошмарным призракам, вырисовывались в чадном дыму пожарища целых микрорайонов.
Насилие продолжалось три дня и три ночи, а после беспорядков стали искать виноватых. Пропагандисты сразу выдумали обвинения в «сепаратизме» и «ваххабизме», чтобы оправдать случившееся в глазах мировой общественности. Виноватыми сделали опять-таки узбеков — людей, вынужденных защищать свои семьи, своих детей и свои дома. Тех, кто строил баррикады, чтобы не подпустить к своим домам танки, тех, кто отбивался от атак мародеров. Теперь эти парни сидят в тюрьмах, многие получили пожизненные сроки. В тюрьмах же оказались и те узбеки, которым подбрасывали наркотики и оружие и кто не смог откупиться от полиции.
400 тысяч беженцев смогли на время укрыться в соседнем Узбекистане, но только на время. Узбекские власти не стали вмешиваться в происходящее, ограничились минимальной помощью и фактически, как, в общем, и все прочие страны, бросили узбеков на произвол судьбы. Через некоторое время власти Узбекистана обманом вывезли всех беженцев обратно в Киргизию на специально пригнанных для этого автобусах. И люди остались посередине между адом и адом.
Националистически настроенные киргизы заняли дома бежавших от резни узбеков. Вернуть дома их владельцам стало возможно только после вмешательства международной комиссии ОБСЕ. Возможно, все это входило в планы организаторов и пособников погромов. Выгнать узбеков и занять их дома — сделать это гораздо проще, чем развивать экономику нищей страны и решать социальные проблемы. Проще отвлечь внимание народа от его собственных бед, разжечь межнациональную ненависть и пробиться любой ценой к власти. Цена этих политических игр — жизни людей.
Сейчас, год спустя после этих событий, обстановка в стране продолжает быть напряженной. Заключенные по сфабрикованным делам не могут открыто защищаться. Националистический настрой государства и власти не дают работать правозащитникам и гуманитарным организациям. Эмигрировавшие лидеры узбекской общины заочно приговорены судами к пожизненному заключению по обвинению в сепаратизме, при том, что никаких доказательств их вины не представлено. В то же время реальные виновники произошедшего так и не понесли наказания. Мэр города Ош — Мелисбек Мырзакматов — не только не был привлечен к ответственности, но сохранил свой пост, как и руководство силовых структур.
За год, прошедший после конфликта, насильственная нацификация общественной жизни и подчинение всей культуры титульной нации привели к закрытию узбекских школ, уничтожению и запрету книг на узбекском и узбекской музыки. А к введению киргизского языка как основного государственного оказались не готовы ни сами киргизы, ни государственные органы, не успевшие перестроить свой документооборот. Кроме того, безнаказанность погромщиков рождает вседозволенность и превращает насилие в норму поведения и взаимоотношений в обществе, демонстрируя подрастающему поколению примеры поведения, которые могут быть реализованы и в дальнейшем.
Но народы жили вместе. И вековые связи не так легко разорвать, как казалось властолюбивым дельцам. Во время конфликта многие киргизы помогали своим соседям-узбекам, спасали их, прятали у себя, рискуя при этом собственной жизнью. И если попросить прощения у узбека, то он простит. Боль останется — важно, чтобы не осталась ненависть…
Миновал год, но о происходившем в Киргизии все еще известно крайне мало. Несколько документальных видеофильмов, созданных из материалов, снятых очевидцами, никогда не демонстрировались широкой публике, а, между тем, эта беда и ее последствия находятся рядом с нами. Многие люди из Киргизии укрылись от обрушившейся на них войны в России. Они надеялись обрести здесь второй дом, обосноваться и найти работу, найти новых друзей и начать новую жизнь. Но непризнанные беженцы встретили множество препятствий: безучастность к своей беде, трудности с получением официального статуса, неприязненное отношение. А ведь в наших силах помочь этим людям, пережившим незаметную для мира войну.