В апреле 2013 года Международной федерацией за права человека (FIDH) была организована миссия для исследования ситуации с политическими преследованиями в России и написания правозащитного отчета по этой теме.
Я участвовала в миссии как сотрудник АДЦ «Мемориал» – членской организации FIDH в России. Мы с коллегами из Франции и Беларуси посетили Нижний Новгород, Москву, Воронеж и Санкт-Петербург, в каждом городе встречались с представителями НКО, пострадавших от проверок, активистами, адвокатами и родственниками политических заключенных. Не было только официальных встреч с представителями власти — на необъективность такого подхода как-то указали нам даже активисты из Москвы. Но для того, чтобы узнать позицию «представите- лей власти», не нужно специальных встреч. Их позиция проявляется во всех решениях, публичных выступлениях, репортажах «государственных» СМИ. К сожалению, она проявляется даже в судах, призванных быть независимыми от политической воли: побывав на первом суде над «иностранным агентом» — организацией «Голос» в Москве, мы в полной мере в этом убедились. Позицию власти мы могли наблюдать достаточно легко: на наших глазах список «узников Болотной» пополнился еще одним именем, а некоторым организациям, руководители которых в начале миссии рассказывали нам о прокурорских проверках, к концу миссии уже прислали различные решения прокуратуры.
Целями миссии было получение информации о политических преследованиях напрямую от жертв или их защитников. С гражданским активистом Ильей Мясковским мы встретились в Нижнем Новгороде, в сквере рядом со школой, где он работает учителем истории и откуда, как он нам рассказал, судебные приставы несколько раз забирали его прямо с уроков в спецприемник для административно задержанных. Вина учителя состояла в том, что он выходил на массовые акции протеста после парламентских выборов 2011 года и продолжает выходить до сих пор. Как отметил наш собеседник, только принципиальность директора школы позволяет ему до сих пор оставаться работать учителем, хотя почти поло- вина его зарплаты теперь уходит на оплату административных штрафов.
Были среди активистов и те, кто участвует в гражданской и политической активности давно. Встречи с ними были интересными и важными, поскольку они могли сравнить современную ситуацию с еще недавним прошлым, рассказать о развитии репрессий и о методах сотрудников правоохранительных органов. Правда, в общении с ними иногда сложно было отделить объективные факты от того, что связано с идеологическими и субкультурными особенностями. Некоторые вместо рассказа о репрессиях пытались озвучить свою политическую позицию и организационные проблемы своей партии или движения. Отдельной проблемой, как всегда, была проблема определения политических заключенных. Особенно сложная ситуация складывается с уголовными преследованиями активистов по «неполитическим» статьям — чтобы доказать невиновность и политический мотив в таких делах, требуется серьезная работа адвоката и родственников, сбор доказательств, проведение экспертиз.
Большое внимание было уделе- но проблеме прокурорских проверок НКО. В Москве, например, мы встретились со Светланой Ганнушкиной как раз после проверки прокуратуры и ФМС в «Гражданском содействии» по доносу члена Общественной палаты Федорова с нелепым обвинением в том, что организация занимается «поставкой в Россию мусульман-экстремистов под видом коптских беженцев из Египта». Много ценной информации о проверках НКО нам удалось получить на встрече с представителем Межрегиональной ассоциации «Агора»: о незаконности самих проверок, о стратегии защиты организаций в суде.
В Москве основной темой по политическим преследованиям, естественно, была ситуация с уголовным преследованием по «Болотному делу». В ходе миссии мы встречались с представителями фондов помощи, адвокатами, родственниками одного из «узников Болотной».
Наша коллега из Беларуси — из организации «Весна», президент которой, Алесь Беляцкий, сейчас находится к тюрьме за свою правозащитную деятельность, – в ходе миссии постоянно отмечала сходство политики преследований в Беларуси и в России: уголовные дела после «массовых беспорядков», репрессии против активистов, давление на правозащитников. При этом различие, на ее взгляд, состоит в том, что очевидные репрессии в России сочетаются с относительной свободой и открытостью информации, возможностью работы независимых журналистов и – пока еще – правозащитников. Так, например, в Москве с большим размахом проводится открытая презентация альтернативного отчета о событиях на Болотной – а в то же время репрессивная машина следствия продолжает размеренно работать, втягивая в это дело все новых «фигурантов». И надежда, что попавшие в нее выйдут на свободу в ближайшее время, которая, возможна, была у кого-то вна- чале, становится все слабее. Тем не менее, продолжаются акции протеста защитников политических заключенных, публикуются статьи независимых СМИ, обращения международных организаций. Такая ситуация выглядит, в какой-то степени, даже более пугающе и непонятно, чем полное отсутствие свободы информации и собраний.
Постоянное изменение ситуации только подтвердило своевременность и обоснованность миссии. В ходе работы над отчетом приходится постоянно учитывать новые сведения, изменения ситуации, новых «привлеченных к ответственности». Но, несомненно, объективное правозащитное свидетельство нарушений прав человека и давления на гражданское общество в современной России важно и ценно независимо от того, что будет происходить дальше. И хотя прокуратура РФ считает написание отчетов о нарушениях прав человека «политической деятельностью», эта деятельность, согласно международным стандартам, является исключительно правозащитной, а любые преследования за нее — недопустимыми.