Обратная связь В последние годы в российских школах становится все больше детей из национальных меньшинств. Иногда такие дети двуязычны с рождения, если отец и мать принадлежат к разным культурам и стремятся передать ребенку знание своих родных языков. Часто дети становятся билингвами только попадая в русскоязычную школу (как, например, дети цыган-котляров). Понятно, что успех адаптации таких учеников к школе и к русской культуре во многом зависит от освоения русского языка – ведь именно на нем ведется преподавание, сдаются экзамены в вузы.
Аспект первый: научный
В общем виде структуру языка можно представить так: это, во-первых, набор элементов, или «словарь» в широком смысле (словарь звуков, словарь корней и суффиксов, словарь слов) и, во-вторых, набор правил, по которым элементы словаря соединяются и выстраиваются в осмысленные цепочки – слова, предложения, тексты. По большому счету, разница между двумя языками и состоит в разнице «словарей» и в разнице правил.
Набор элементов – это понятно. Например, в русском языке есть известное число гласных и согласных звуков. А что такое правила соединения звуков? Вот некоторые из них: если с гласного О «убегает» ударение, то он превращается в А (мы говорим «пушистый кОт», но «пушистые кАты»); если звонкий согласный попадает в конец слова, он превращается в глухой (мы говорим «дуБы», но «дуП»). Если звонкий согласный попадает перед глухим, то он оглушается (мы говорим «воДа», но «воТка»).
Если мы переместимся из области звуков в область морфем, то здесь можно привести такие примеры: в русском языке есть три варианта окончания родительного падежа множественного числа: -ОВ, -ЕЙ и «нулевое», а вот насчет правил их употребления есть такая шутливая загадка: как правильно – «у рыбов нет зубов», «у рыб нет зуб» или «у рыбей нет зубей»?
Теперь представим себе ситуацию изучения иностранного языка. В этом случае система родного языка – тот самый набор элементов и те самые правила их употребления – как бы «накладывается» на систему языка неродного. В результате получается так называемый «акцент». Что это такое? Это особенности речи, ошибки, которые возникают из-за того, что две этих системы различны. Ошибки эти бывают двух видов. Во-первых, отличаются «словари»: в одном языке часто бывают такие элементы, которых не бывает в другом. Например, в английском языке есть звуки TH и NG, которых в русском нет. Вот мы и говорим с «русским акцентом»: «Ай эм ситиНК эт ЗЭ тэйбл». Второй вид ошибок связан с различием в правилах употребления единиц «словаря». Например, в русском языке существительные согласуются в роде (мужском, женском и среднем) с другими словами. Многие языки обходятся без такого согласования, и отсюда ошибки: «плохой погода», «собака пошел» и т.д.
Если в семье в ходу два языка, то системы этих языков взаимодействуют в сознании ребенка с самого рождения. По этой причине дети-билингвы довольно долго делают ошибки в обоих языках, пока не освоят их в совершенстве. В последнее время в психолингвистике сложилось целое направление по изучению того, как двуязычные дети овладевают языками.
Все вышесказанное касалось устной речи. Теперь вспомним о том, что письменность, грамотность, знание литературы – важнейшая часть нашей жизни. В представлении многих людей владение письменностью – это и есть знание языка. А русская письменность устроена так, что пишем мы не то, что слышим: слышится «вАда», а надо писать «вОда», слышится «раЩОска», а пишется «раСЧЁска» и т.д. Поэтому и русскоязычные дети делают много орфографических ошибок, а что уж говорить о тех, кому приходится осваивать и устную, и письменную форму неродного языка – им еще труднее.
Аспект второй: учебно-методический
Итак, дети – представители национального меньшинства – попадают в еще не очень знакомую для них языковую и культурную среду. Выясняется, что наши школы пока не готовы эффективно обучать разноязыких детей: нет специальных учебников, учитывающих особенности национальных языков, не предусмотрены дополнительные часы русского языка и их оплата, если бы решение проводить такие уроки и было принято. Что в этой ситуации делать учителю? Учить цыганский или армянский язык самому? Пока педагоги предоставлены сами себе и вынуждены изобретать свои собственные методики и подходы: например, учителя классов, где учатся дети цыган-котляров, вынуждены сами соединять несколько букварей в один, чтобы у детей было больше материала для чтения – они учатся читать дольше, чем русскоязычные. Другой выход, который часто находят педагоги – это коррекционные классы с «облегченной» программой. Но продолжить обучение с аттестатом коррекционного класса почти невозможно, а меж тем, дети-то в развитии не отстают и должны учиться в нормальном классе, только по специфическим методикам.
Таким образом, потребность в методических пособиях сейчас очень большая. Не меньше потребность и в общении учителей – часто они уверены, что брошены на произвол судьбы, и не знают, что в соседней школе педагоги тоже сталкиваются с подобными проблемами и успешно их решают. Нужны конференции, методические семинары по распространению прогрессивного опыта, открытые уроки.
При том что сами учителя остро чувствуют необходимость методической и финансовой поддержки для обучения детей из меньшинств, часто они сталкиваются с отсутствием доброй воли со стороны школьного руководства и чиновников отделов образования: руководители не считают языковую адаптацию детей серьезной проблемой. Мол, и без всяких дополнительных методик учителя как-нибудь выкрутятся, ученики кое-как научатся разговаривать и писать по-русски, через пень-колоду сдадут экзамены. А вот то, что с плохим результатом ЕГЭ ребенок не сможет поступить учиться дальше, что от этой оценки, в сущности, зависит его дальнейшее образование, карьера – часто упускается из виду. На словах декларируется, что «для нас все равны», но на деле такой подход оборачивается как раз неравенством.
Аспект третий: правозащитный
Если мы изучаем иностранный язык на дорогостоящих курсах, то здесь не возникает никакой дискриминации учащихся: все пришли с одной целью и находятся в равных условиях. В многонациональной школе ситуация другая. Часто мы видим, что дети, да и сами учителя высокомерно относятся к детям, которые плохо говорят по-русски, высмеивают, унижают их. А ведь детские обиды легко перерастают в конфликты, которые приобретают «национальную» окраску.
С другой стороны, дискриминация таких детей часто не зависит от учителя, а обусловлена самой системой нашего образования. Ребенок во всех отношениях нормальный, способный к учебе, возможно, отличник в своей прежней школе – остается на второй год по той причине, что плохо знает русский язык и, соответственно, не успевает и по другим предметам. Понятно, что для преодоления этой ситуации необходимы дополнительные занятия, в младшей школе определенно нужна помощь логопеда. Такие уроки, кстати, нужны не только детям из меньшинств, но и многим русскоязычным детям. Ведь не секрет, что современные школьники читают все меньше, телевизор, к сожалению, вытесняет книгу из их жизни.
Таким образом, кроме чисто лингвистических вопросов, перед учителем встает и другая задача: сделать пребывание двуязычного ребенка в школе комфортным. Для этого прежде всего нужно изменить свое отношение к самому феномену билингвизма и – шире – к «инакости» других людей.
Первое: двуязычие – это преимущество человека, а не его недостаток. Часто взрослые не осознают, что цыганский или армянский ребенок худо-бедно, с ошибками, но все же может выразить мысль на неродном для него русском языке, в то время как большинство наших учителей не владеет ни одним иностранным языком. Поэтому никакого повода для высокомерия здесь нет, а напротив, есть повод для уважения такого ребенка.
Второе: обучая ребенка-билингва, нужно делать скидку на эту его особенность. Надо понимать, что он не отстает в развитии, что он обучаем и нормален, но не стоит требовать от него немедленных блистательных результатов. И программы для таких детей, конечно, нужно строить иначе, чем для детей-монолингвов. Современная школа медленно, но верно движется от «уравниловки» к индивидуальному подходу к каждому ученику. С какой-то точки зрения все мы – «люди с особенностями», и хотели бы, чтобы к нам относились снисходительно.
Третье: все мы как члены общества заинтересованы в том, чтобы дети не оставались за бортом школьного образования только потому, что наша система не благоприятствует их обучению русскому языку. Казалось бы, и государство должно быть заинтересовано в том, что образованных людей стало больше. Однако учителя уже испытали на себе нынешнюю образовательную политику: постоянно урезается количество бюджетных часов, родителям предлагается доплачивать за уроки, которые еще в прошлом году были бесплатными, закрываются малокомплектные школы. Именно поэтому думающие и прогрессивные директора школ с энтузиазмом откликаются на инициативы общественных организаций и участвуют в проектах по адаптации разноязыких детей.