Обратная связь Речь адвоката Цейтлиной, представителя Е.Н.Калиновой (дочери Н.М.Гиренко) в процессе по обвинению банды «Воеводина-Боровикова» по эпизоду убийства Гиренко
(печатается с сокращениями)
Уважаемый суд, уважаемые присяжные заседатели!
Прошло более шести с половиной лет с момента убийства видного ученого, эксперта, общественного деятеля Николая Михайловича Гиренко. Более трех лет дело по обвинению в этом преступлении Воеводина, Прохоренко, Костраченкова Алексея, Костраченкова Андрея рассматривается в суде. Но сегодня именно благодаря вашей стойкости и гражданской ответственности, вашему судейскому профессионализму, процесс вступил в завершающую стадию, и потерпевшие могут представить вам свою позицию. Я хочу надеяться, что именно в данном составе вы вынесете справедливый вердикт.
Когда я принимала поручение на защиту интересов потерпевшей Екатерины Николаевны Калиновой, основной задачей, которую ставила передо мной моя доверительница, было способствовать в меру своих сил установлению истины в деле убийства ее отца, а не обвинению любой ценой находящихся на скамье подсудимых, обвинению во что бы то ни стало. Поэтому, если бы в ходе слушания данного дела я убедилась, что собранные в течение пяти лет доказательства не подтверждают предъявленное подсудимым обвинение в умышленном убийстве Гиренко в связи с его профессиональной деятельностью, что на скамье подсудимых абсолютно невиновные люди, я, чувствуя себя обязанной и ответственной перед Екатериной Николаевной, друзьями и соратниками Николая Гиренко и вами, уважаемые присяжные, честно заявила бы об этом. Потому что возмездие и справедливое наказание виновных, стремление к которому испытывает любой потерпевший, достигается только тогда, когда к ответственности привлечены действительно виновные люди.
Однако никаких сомнений в виновности лиц, которым предъявлено обвинение в данном убийстве, у меня не возникло. Возникло убеждение, что в ходе судебного следствия была объективно и беспристрастно доказана вина подсудимых, в первую очередь, вина организатора банды и данного убийства Воеводина и «стрелка» Прохоренко, а также их подельников-помощников братьев Костраченковых, без четких распланированных и согласованных действий которых было невозможно совершить это убийство.
Но сегодня именно вам, уважаемые присяжные заседатели, предстоит ответить на этот вопрос. От ответа на него зависит не только неотвратимость наказания виновных, но и право и возможность каждого человека заниматься своей профессиональной и служебной деятельностью, особенно если деятельность эта направлена на искоренение ненависти и ксенофобии в обществе и в наших с вами душах и сердцах.
Дата 19 июня была выбрана убийцами не случайно: они специально выбрали выходной день, чтобы легче было застать дома Н.М. Гиренко, который во все будние дни работал. Николай Михайлович был ведущим экспертом-специалистом, он прошел все должностные ступени академической карьеры – от должности научно-технического сотрудника и вплоть до избрания в 1992 году и.о. замдиректора по музейной работе МАЭ РАН им. Петра Великого (Кунсткамера). С 1988 года вплоть до убийства он активно занимался практической этнополитологией, являющейся фундаментом правозащитной деятельности в области межнациональных, межконфессиональных, межрасовых отношений, возглавлял группу по правам национальных меньшинств, в качестве сопредседателя Союза ученых курировал проблематику именно межэтнических отношений. Но больше всего времени и сил он тратил на написание экспертных заключений для судебных процессов. Он был первым разработчиком правовых методик привлечения к уголовной ответственности по делам о разжигании ненависти и вражды. В роли ведущего эксперта он сделал более 50 различных экспертных заключений по запросам правоохранительных органов не только в Петербурге, но и в других городах, именно он был ведущим экспертом в области исследования основ фашизма, экстремизма и расизма. Именно Гиренко проводил экспертизы по делам группировок «Шульц-88» и «Мэд Крауд», и по этим делам были вынесены обвинительные приговоры.
За что же, кто и почему убил ведущего эксперта, каковы мотивы преступлнения, было ли оно умышленным и виновны ли в этом умышленном убийстве подсудимые Артем Прохоренко, Алексей Воеводин и Алексе Костраченков и Андрей Костраченков?
Для ответа на вопрос о наличии умысла и мотива убийства ученого прокуратурой вам были представлены доказательства. В их числе – социо-гуманитарные экспертизы по уголовным делам группировок «Мэд Крауд» и «Шульц-88», которые проводил Николай Михайлович. Так, эксперт Гиренко, давая характеристику литературе, изъятой у членов данных экстремистских группировок, сделал вывод о том, что «в текстах предлагается устранение из социальной системы лиц, не соответствующих идеалам лидеров группировок (путем психологического террора, физического насилия как инструмента террора, введением дискриминационного законодательства)».
Именно благодаря позиции Гиренко в процессе и его экспертным заключениям как важнейшим ключевым доказательствам по делам о разжигании ненависти и вражды по ст.282 УК и были осуждены участники экстремистской группировки «Мэд Крауд», а также их соратники по делу – «Шульц-88». Защита попытается нам представить, что Прохоренко и Костраченковы не пострадали от заключений экспертиз Гиренко, однако именно заключения эксперта Гиренко были изъяты в жилище у Боровикова наряду с вырезками из СМИ. На страницах, посвященных Гиренко, надпись: «Приговорен!» Вспомним и другие надписи – «Нацисты против Дряни», «Перспективные мишени», «Нацисты берут ответственность за убийство Гиренко», «Внезапный удар».
Таким образом, ответ на вопрос: имело ли место деяние, т.е. убийство и за что был убит Гиренко, для стороны потерпевших абсолютно очевиден: он был убит за его профессиональную экспертную деятельность, за то, что благодаря его точным экспертным оценкам были осуждены члены экстремистских группировок, в которых состояли ранее Воеводин и Боровиков.
Как нам стало очевидно в процессе слушания дела, именно из осколков данных групп («Шульц-88» и «Мэд Крауд») и была создана организованная группа, а после приобретения легального и нелегального оружие – вооруженная банда под руководством Воеводина и Боровикова. То, что Воеводин и Боровиков ранее сами состояли в экстремистском сообществе «Мэд Крауд» и «Шульц-88», по уголовным делам в отношении которых проводил экспертизы Гиренко, подсудимые неоднократно подтверждали в своих показаниях. Воеводин сам подтвердит, что был участником группировки «Шульц-88», а вместе с Харчевым – еще и группы «Мэд Крауд».
Для чего же, с какой целью объединились подсудимые?
Харчев: «Для проведения акций прямого действия, то есть для нападения на иммигрантов»; «Для причинения максимального вреда».
Аналогичные показания даст и Костраченков Андрей: « Генератором идей был Боровиков, а Воеводин распределял наши роли». « Цель создания группы – нападение на иностранных граждан. Мы должны стремиться причинить максимальный вред здоровью иммигрантов».
Воеводин сам скажет: «Была создана группа идейных соратников для проведения акций прямого действия».
Акции прямого действия – это нападения с целью именно убийства.
Не случайно, Воеводин на первом допросе ответил на вопрос: «Было ли Вашей целью убийство?» – «Как получится. Целью было причинение максимального вреда здоровью. По тому как «лупили» – этого хотели все! Моей задачей было обеспечение функционирования группы, распределение ролей между ее участниками. Остальные лишь выполняли указания, никакой инициативы не проявляли. Никто никому не угрожал, все делалось добровольно».
На ваш вопрос, уважаемые присяжные: «Как определялись лица, на которых совершались нападения»? Воеводиным был дан ответ: «Визуально – лица небелой расы, а также Боровиков знал некоторых антифашистов».
Что это? Как скажут эксперты, – это неонацизм. Об этом свидетельствует и изъятая в жилище Боровикова и у Закалистова литература, татуировки на телах подсудимых, экспертные заключения по литературе и татуировкам: «Изъятая в жилище Боровикова литература пропагандирует насильственные действия (включая убийства!) против лиц, принадлежащих к национальным группам», и, по заключению экспертов, использует оскорбительные характеристики (включая ненормативную лексику), пропаганду агрессивных и насильственных действий.
Подтверждением идеологии и связи в организованной группе, открыто демонстрирующей свои убеждения, являются и татуировки, которые сделали себе подсудимые. Вспомните текст оглашенной вам прокурором песни «Синяя болезнь»: «Первые тату на моей коже, знаки святой белой веры, по нашим темам забей тело тоже и слей свое чувство меры, читай меня по наколкам, как книгу…», и вы имели возможность их прочитать, так как татуировки на телах Воеводина, братьев Костраченковых, Харчева были видны даже в зале суда!
Вам демонстрировали рисунки на теле Воеводина и оглашали заключение экспертов: «Сделано в России», «А.С.А.В.», «Shults», под свастикой цифры 88, т.е. “Heil Hitler” (“Да здравствует Гитлер!”), элементы униформы войск СС, стилизованные рунические молнии, символ организации СС, четырехконечная свастика, используемая на нарукавных повязках полицаев, знаменах и штандартах войск СС, портрет американского расиста Роберта Мэтьюза, проповедовавшего вооруженное насилие.
Вспомним татуировки на теле подсудимого Андрея Костраченкова: четырехконечную нацистскую свастику в венке, татуировку “RAHOWA”, переведенную экспертами как “Священная расовая война” (английское “RAcial HOly WAr”, выполненную популярным у неонацистов готическим шрифтом. Вспомним, именно так переведет свою татуировку и сам Костраченков, давая показания при первом допросе 13.03.09 года, но затем на заседании от 11.03.2011 года надпись была переведена Костраченковым как «Radical Honest Way» – «радикально честный путь».
Радикальность этого «честного пути» подсудимых вы тоже смогли оценить!
Дополняет, по словам экспертов, данный расистский лозунг рисунок в виде изображения стилизованной паутины. Значение этой татуировки в том, что ее носитель убил человека, который (с расисткой точки зрения) принадлежал к “расово неполноценным”. Костраченков, изменив свои первоначальные показания, 11.03.2011 пояснил, что паутина – это стиль футбольных фанатов. Вам решать, экспертизе или измененным показаниям подсудимого доверять больше!
Татуировки на теле подсудимого Алексея Костраченкова: “солнечная свастика”, руны, как скажут эксперты, тату, связаны символикой скандинавско-германской, изображение таких рун было на надгробных плитах эсэсовцев. На левом плече бюст солдата войск СС, что подчеркивает решимость воевать до конца.
И, наконец, татуировки Прохоренко: они, по словам экспертов, несут четко выраженный смысл прославления нацистской идеологии и деяний, уничтожения “расово неполноценных” с точки зрения нацистов. Сдвоенная руна “Зиг” Гиммлера, который избрал “сдвоенную молнию” эмблемой СС. На спине Прохоренко находится надпись на немецком языке «Jedem Das Seine» (“Каждому свое”). Именно эта надпись была помещена гитлеровцами на воротах концентрационного лагеря уничтожения Бухенвальд.
Эксперты определили, какой смысл несут все эти татуировки: в них и в литературе передается информация о неонацистском характере организации на основе неоязычества и агрессивного расизма.
От убеждений и их демонстрации члены группировки перешли к прямому действию. Для целей нападения, для убийства приобретается оружие, как «копанное», так и легальное – вы видели своими глазами, какой арсенал оружия имела банда, и можете сделать свои выводы. Итак: 2 карабина «Сайга» изъято в ходе обыска по фактическому месту проживания Боровикова Д.А., из одного из этих карабинов в соответствии с ранее исследованным заключением экспертов были убиты потерпевшие Гофман и Головченко; 2 карабина «Сайга», изъяты в ходе обыска в жилище Костраченкова Ал.В.; самодельный пистолет-пулемет Шпагина «ППШ» и патроны к нему, изъяты в ходе обыска у Прохоренко А.А.; пистолет «ТТ» и патроны к нему, изъяты в ходе личного досмотра Прохоренко А.А., в момент изъятия пистолет был заряжен; газовый пистолет «ИЖ 79-8» с патронами, изъяты при задержании в ходе личного досмотра Костраченкова Ал.В.; обрез винтовки системы Мосина и патроны, изъяты в ходе обыска в жилище Закалистова Е.А., помповое ружье «ТОЗ» с надписями на нем, было обнаружено при осмотре места происшествия по факту обнаружения трупа потерпевшего Самба.
На ваш вопрос «Для чего легальное оружие?» Алексей Костраченков пояснил, что вступил в охотничий клуб для того, чтобы научиться стрелять. По показаниям Андрея Костраченкова, «по плану Боровикова, оружие будет применяться против антифашистов и лиц с другим цветом кожи. Для чего столько легального оружия – я не знаю, а нелегальное оружие приобреталось для дальнейшего использования против антифашистов и «черных». Прохоренко отвечает: «Я имел 2 карабина «Сайга», т.к. оружие подвергается естественному износу в процессе своего использования».
Воеводин и Боровиков осуществляли общее руководство бандой, а Прохоренко был ее казначеем. По показаниям Харчева и Костраченкова, именно он собирал и хранил деньги для приобретения оружия. Именно он, Прохоренко совместно с Харчевым, по показаниям Харчева, Конакова и Павленко, приобретал обрез карабина «Маузер», из которого и был убит Гиренко. Оружие приобрели за 5.000 – 6.000 рублей, при этом Прохоренко лично отстреливал обрез, из которого впоследствии он и сделает подготовленный, прицельный и смертельный выстрел.
Вы слышали показания Харчева о том, что обрез был приобретен для снаряжения банды весной 2004 года с целью совершения нападений. Данный обрез был приобретен заранее, в феврале и отстрелян в марте 2004 года. Вам, уважаемые присяжные заседатели, был оглашен протокол осмотра местности в Саперном и представлены фото металлической конструкции (металлический остов автобуса), оглашен осмотр местности и предъявлена фототаблица, по которой производились выстрелы при отстреле обреза Харчевым и Прохоренко. Харчев на вопрос прокурора указал, что именно по данной металлической конструкции они и стреляли. Вы, глядя на фото, могли понять и оценить, какой убойной силы был этот обрез: на представленной вам фототаблице были хорошо видны отверстия от пуль в металлическом корпусе автобуса, и вы сами видели эти дырки-отверстия: при отстреле эти пули пробивали металл.
Защита попытается убедить вас, что убить из обреза «Маузера», который стрелял одиночными выстрелами, практически сложно, однако, как нам стало ясно из показаний Андрея Костраченкова и Конакова, выбор этого оружия для убийства Гиренко не был случайным. В нем была определенная нацистская логика, умысел – убить Гиренко именно из «Маузера», в этом был особый почерк, можно сказать, некий стиль.
Вы помните показания Воеводина о том, за что и почему нужно убить Гиренко: «Гиренко русофоб и враг, и его надо уничтожить». Показания Андрея Костраченкова: «Боровиков сказал, что нужно убить Николая Михайловича Гиренко, поскольку он является русофобом, антифашистом и экспертом». Андрей Костраченков также сказал нам в суде, что после убийства Боровиков и Воеводин хвалили Прохоренко, и Боровиков сказал, что из того же оружия, из которого ранее стреляли в коммунистов, был застрелен антифашист, что подтверждает версию о специальном выборе этого вида оружия.
Следующий вопрос: доказано ли, что именно Воеводин, Прохоренко и братья Костраченковы совершили данное убийство в банде?
Ответ на данный вопрос абсолютно очевиден: убийство тщательно готовилось и планировалось, подтверждением чему служит и заблаговременное приобретение оружия, его отстрел, разработка плана по убийству, получение адреса Гиренко. Доказательством тщательной подготовки явился и тот факт, что к квартире Гиренко с целью убийства ходили три раза: первый раз в конце мая, затем 17 июня. Первый раз, как нам скажет Андрей Костраченков, чтобы сориентироваться на местности. Как они приходили к квартире Гиренко во второй раз, дадут показания Воеводин и братья Костраченковы.
Они пришли к квартире, позвонили в дверь, дверь открыла девочка, внучка Гиренко и дочь Екатерины Николаевны, и сказала, что Гиренко нет дома. При этом она видела самих пришедших, а значит, впоследствии смогла их, конечно, опознать. Боровиков, по показаниям Воеводина, специально подготовился, применил конспирацию и надел очки с простыми стеклами, чтобы его таким и запомнили. Однако их план не удался: в тот момент Гиренко не оказалось в квартире. По роковой случайности, он столкнулся со своими убийцами на лестничной площадке – они услышали разговор Николая Михайловича с соседкой, слышали, как она назвали его Николаем. Почему преступники «не напугали» Гиренко, если хотели только напугать, ответ один – их целью было не запугивание, а устранение, убийство. Возможно, в первый раз ученому спасло жизнь присутствие свидетелей и то, что сам Николай Михайлович видел своих убийц. Все эти свидетели смогли впоследствии опознать Воеводина и Боровикова, несмотря на конспирацию.
Поскольку первая попытка не удалась, план был измен. Было принято решение стрелять в ученого через дверь. Теперь на роль стрелка был выдвинут, а по показаниям Андрея Костараченкова – сам вызвался Прохоренко. Согласно плану, стрелять нужно было не дожидаясь, когда Гиренко откроет дверь, чтобы не быть опознанными, стрелять именно на голос Гиренко. Прохоренко сам подтвердит этот факт в суде. Боровиков изложил свой план: приехать к дому Гиренко, подняться по лестнице, позвонить в дверь его квартиры, ПОЗВАТЬ Николая Михайловича, и только затем выстрелить.
Зачем – если убийство не было целью банды – подзывать ученого к двери? Да затем, чтобы выстрелить не наугад, а точно в цель, на голос человека, в тот момент, когда он определенно будет находиться за дверью.
Итак, жертва выбрана, оружие приобретено и отстреляно, место и час убийства выбран и назначен, новый план убийства разработан и озвучен, роли распределены. То, что Воеводин инструктировал, как убить Гиренко, сообщили в своих показаниях Прохоренко и братья Костраченковы. Вспомним показания об этом соучастника убийства Алексея Костраченкова: «Мы с Прохоренко пошли на четвертый этаж, позвонили в дверь, из-за двери какая-то женщина спросила: «Кто там?», мы спросили Гиренко Н.М., через некоторое время подошел мужчина, и из-за двери спросил «Кто там?». Артем достал оружие, оно было небольших размеров, направил его в сторону дверного глазка, выстрелил и убрал его снова в сумку».
Эти показания подсудимых полностью подтверждены и согласуются с показаниями Екатерины Николаевны, которая показала, что услышала звонок в дверь, посмотрела на часы в своей комнате – было 8.55 утра, подошла к двери, посмотрела в глазок и увидела молодого парня, одетого во что-то темное, сбоку от него стоял еще один молодой человек. Она спросила: «Кто там?» И первый спросил: «Николай Михайлович дома?» Она ответила, что сейчас позовет, позвала отца и, когда отец подошел к двери, она услышала, что он спросил: «По какому делу?». Тут прогремел выстрел. Екатерина Николаевна показала, что она услышала, как будто взорвали петарду, от выстрела разбилось большое зеркало, стоящее в коридоре, услышала сдавленный крик отца, увидела отца лежащего на полу и услышала топот убегающих ног. Она сразу же вызвала «скорую». Отец хрипел, ничего не говорил и минут через 10 умер.
По заключению экспертизы, пуля прошла через правое плечо и грудную клетку, сломала плечевую кость и обширно повредила легкие и аорту, вызвав острую массивную кровопотерю. Вам было зачитано заключение эксперта по объему разрушений легких и аорты – они несовместимы с жизнью.
Мог ли это сделать Прохоренко один, без помощников Воеводина, Алексея и Андрея Костраченковых?
По мнению потерпевших – нет, не мог, поскольку все осуществить одному было бы опасно и практически невозможно: принести обрез, выстрелить, убегать с обрезом и потом еще отвезти оружие с места преступления и избавиться от него, при этом оставаться никем не замеченным. Поэтому соучастниками убийства становятся его сообщники Костраченковы.
Все происходит по плану Воеводина, в котором у каждого из участников четкая определенная роль, которые действуют совместно и согласованно, по заранее разработанному и продуманному плану, последовательно создавая возможности и помогая осуществить задуманное убийство. Не исполни хоть один из участников свою строго отведенную роль – возможно, Гиренко был бы жив. Но история не знает сослагательного наклонения – все роли были исполнены как по нотам, и общий план убийства осуществился.