Обратная связь 25 лет назад возникла Конвенция о правах ребенка – с тех пор в сфере прав детей произошло очень много и очень мало. С одной стороны, права детей стали университетской дисциплиной, можно уже получать диплом о специализации именно в этой области, о правах детей рассказывают во всех школах (даже в программе российских школ есть), повсеместно возникают «уполномоченные по правам детей», а сама Конвенция ратифицирована практически всеми странами мира (исключения –те, у кого нет правительства и, соответственно, механизмов ратификации). С другой стороны – права детей не только почти никем, на самом деле, не соблюдаются, но и по-прежнему отрицаются почти всеми, кто должен был бы их признавать и уважать.
Родители продолжают воспринимать детей как предмет собственности, следуя, видимо, примеру Тараса Бульбы – «я тебя породил, я тебя и убью» (или прибью, оскорблю, заберу из школы и т.п.).
Власти творят с детьми и вовсе немыслимые вещи – используют судьбы детей как разменную монету в политических спорах (нашумевшие запреты усыновления как форма «асимметричного ответа» на какие-то демарши «враждебных государств»), вводят дополнительные ограничения прав детей на необходимую им информацию (под лицемерным предлогом «защиты детей от вреда» – причем информационный вред оказывается одинаковым для людей от 0 до 18 лет), плюют на жизнь и безопасность детей, развязывая кровавые конфликты и войны.
Печально, что даже те, кто, по идее, должен бы понимать и принимать концепцию прав детей, исповедуют часто прямо противоположные взгляды. Многие слышали о недопустимых не то что для омбудсмена, а для любого должностного лица «советах» первого УПЧ Санкт-Петербурга Михайлова, рекомендовавшего родителям бить детей так, чтобы не оставлять следов. Логичным развитием идей этого «гуманиста» стала и прославленная борьба уполномоченного по правам детей Астахова с теми странами (в первую очередь скандинавскими), где родителей преследуют за насилие в семье.
Под предлогом необходимости «защищать детей» всякие темные личности – сами замешанные в секс-бизнесе – развивают гнусные проекты по «борьбе с педофилией», сводящиеся к травле детей из числа сексуальных меньшинств. При этом негодяев, серьезно обвиняемых в преступлениях против сексуальной неприкосновенности ребенка, эти же самые «радетели за детей» защищают. Взять хотя бы петербургского депутата Милонова, крышевашего «родительский контроль» – мнимых борцов за «детскую нравственность» (недавно руководители этой банды были повязаны за ряд преступлений в ими же созданных борделях), так вот – сей Милонов горой стоит за обвиняемого в растлении девочек священника Грозовского…
Понятно, выше речь шла о людях, на самом деле, предельно далеких от защиты прав детей или кого-то другого. Но и от настоящих правозащитников до сих пор можно услышать гневные отповеди: «Придумали какие-то права ребенка, нет никаких отдельных прав детей – есть только права человека!» Вот этим людям (коллегам) хотелось бы аргументировано возразить – права детей не противоречат идее общих прав человека. Разумеется, дети – тоже люди, у них все те же права, что и у взрослых, не спорю. Конвенция о правах ребенка не означает, что на детей не распространяется Всеобщая декларация прав человека – совсем наоборот. Конвенция лишь уточняет и дополняет всеобщие права, ведь дети – это сфера особой ответственности. Когда же мы углубляемся в дискуссию о том, какие права детей не стоит особо оговаривать, то оказывается, что именно противники концепции специальных прав детей не вполне разделяют убеждение, что все права человека в равной мере относятся к детям и взрослым. Мне говорят: «Зачем декларировать право ребенка на защиту от насилия?! Никого нельзя бить и пытать, не только детей». Совершенно согласна, нельзя бить, нельзя наказывать физически, нельзя шлепать и драть за уши никого – в том числе детей. Вот тут-то сторонники универсальности прав человека и противники выделения прав детей нередко мне возражают – «нет, детей, шлепать можно и нужно». Как? А взрослых шлепать – нельзя? Конечно, сами взрослые люди, как правило, не допускают мысли, что и их было бы порой очень полезно отшлепать или отодрать за уши за какой-то проступок. Получается, что не мы – сторонники концепции прав детей, – а именно ее противники часто отрицают универсальность прав человека и полную идентичность прав детей и взрослых.
Пора признать, ведь 25 лет для Конвенции серьезный возраст, – эту теорию не зря придумали. Она совсем не означает отказа от принципов Всеобщей декларации прав человека, а означает лишь необходимость особого внимания к правам тех людей – детей,– чьи права особенно часто и охотно нарушаются сильнейшими (взрослыми).
Еще хотелось бы возразить тем, кто не мыслит разговора о правах детей без немедленного перехода на тему «обязанности детей». Защита прав детей не требует никаких взаимных обязательств со стороны детей, кроме одного: сами дети тоже должны соблюдать права других детей. Это огромная тема, совсем слабо проработанная даже в международном праве, – ребенок имеет право на защиту от насилия и от оскорблений, травли, мучений со стороны любого другого (или других) – в том числе детей. Соблюдение прав ребенка требует разработки механизмов защиты от травли и жестокости в детских коллективах.
В остальном же – права остаются правами, учится ребенок хорошо или нет, моет посуду дома или нет, носит с собой сменную обувь или нет. Прививать детям ответственное отношение к учебе, труду, семье и школе надо, а вот ставить все это в прямую зависимость в условной связке «права – обязанности» нельзя. Все дети – послушные и непослушные – имеют права, как и все люди.
Стефания Кулаева