Обратная связь В связи с известием о выданном МУС ордере на арест Путина и Львовой-Беловой реакции сыплются каждый день и даже час. Последняя – предложение Володина запретить МУС не только в России, но и в «дружественных странах», а под запретом будет пониматься преследование жителей этих стран «за сотрудничество». Не выполнять требование международного суда – это понятно, никто, конечно, в Гааге и не ожидал, что Россия выдаст обвиняемых в военных преступлениях. А вот криминализировать «содействие и поддержку» международному правосудию – это был бы реально новый шаг в развитии репрессий против сторонников права.
Немало дискуссий вызвало и само обвинение – кому-то показалось странным, что в основу обвинения легли именно преступления против детей, насильственный вывоз, называемой также депортацией, несовершеннолетних из Украины в Россию, перемещение их без согласия законных представителей на территорию страны-агрессора. Многие объясняют это обвинение тем, что тут очевиднее всего прямое участие и Путина, и Львовой-Беловой в вменяемом составе преступления – они не скрывали, а напротив хвастались в эфире государственного телевидения сотрудничеством в этом вопросе. Думаю, дело не в том, что преступления против детей доказать легче, чем другие военные преступления (обстрел мирной инфраструктуры, расстрелы мирных граждан, пытки военнопленных).
Область прав ребенка, на мой взгляд, вообще, одна из самых трудных для судов, вечная дилемма – как «спасти и не навредить» очень осложняет рассмотрение любого такого дела. Каждое дело по изъятию ребенка из семьи (даже без войны, тотального насилия и хаоса) упирается в этот вечный вопрос – будет ли ребенок спасен (если семья подозревается в плохом обращении, в оставлении ребенка в опасности, скажем) или пострадает от институализации и разлуки с родными, которой можно было бы избежать, поддержав и проконтролировав семью. Разумеется, в деле вывоза детей из оккупированных, страдающих от обстрелов, а часто и городских боев, частей Украины объясняется российскими властями желанием этих детей спасти, эвакуировать.
Дилемма сводится к двумя разным названиям одного и того же действия в отношении детей – одни считают это депортацией, то есть преступлением, другие же заявляют, что это была эвакуация. Доказывать депортацию в каждом случае нужно, основываясь на факте отсутствия согласия законных представителей детей (родителей или опекунов, ответственных за детей-сирот). Это совсем не просто – известно, что миллионы украинцев покидали места боевых действий, выезжая через российские границы. Многие из них фактически не могли выехать иначе, другие пути были отрезаны, да их и гнали туда просто порой (о чем свидетельствуют многие мариупольцы), буквально под дулом автомата выгоняли из подвалов, вели в сторону российских блокпостов. В случае, когда семья пересекала российскую границу благополучно, дальше почти у всех была возможность выехать из РФ, что серьезно отличает эту ситуацию от депортаций, например, репрессированных народов в советское время, когда уехать из мест ссылки было невозможно.
Но не все семьи преодолели успешно блокпосты, в тех (немногих документированных) случаях, когда дети были разлучены с законным представителем, задержанным российскими (или пророссийскими в Донбассе, это не важно) военными, их удерживали в России без согласия родителей и (или) опекунов. Каких-то детей, чьи судьбы малоизвестны и недокументированны, очевидно, и сейчас удерживают. Отдельный и сложный вопрос – доказывание незаконности вывоза и удержания в России детей из детских домов и домов «Малютки» Херсонщины, Харьковщины и других захватывавшихся Россией в ходе войны территорий Украины. Их законные представители – власти Украины – точно не давали разрешения на вывоз детей на подконтрольные РФ территории. Доказать все это – совсем не так просто, но обязательно нужно. То, что МУС и поддерживающие его европейские структуры решились начать именно с обвинений в преступлениях в отношении детей, на мой взгляд – хорошо и важно.
Россия обязана предоставить полную информацию обо всех детях, оказавшихся на территории РФ и в оккупированных регионах Украины (в том числе в Крыму), необходимо в кратчайшие сроки создать возможность для детей вернуться домой, а если это невозможно – в безопасные места, находящиеся под контролям правительства Украины. Очень важно собрать свидетельства и впечатления детей от происходящего, показать реальные проблемы детей, пострадавших от войны.
АДЦ «Мемориал» собирает истории детей, которых война вынудила переехать – некоторые из них уже вошли в опубликованные материалы (такие, как анимационный документальный фильм «Ми поїхали»), другие еще будут опубликованы в специальном докладе на странице кампании #CrossBorderChildhoodUA.
Стефания КУЛАЕВА – эксперт Антидискриминационного центра “Мемориал”
Впервые опубликовано в блоге Радио Свобода