Нобелевскую премию мира в этом году вручат Наде Мурад и Денису Муквеге. 10 декабря они выступят с речами, которые, несомненно, стоит услышать всем. Всем тем, кто не слышал, не хотел слышать и не считал важным слушать их раньше, хотя уже много лет у нас всех была возможность не только узнать эти имена, но и обратить внимание на дело жизни Мурад и Муквеге, борющихся с сексуальным насилием на Ближнем Востоке и в Африке. И дело тут не в признании заслуг этих, бесспорно, героических людей, дело в признании проблемы – мир все эти десятилетия терпел невозможное зло, точнее, даже не терпел – терпели женщины Африки, Ирака и Сирии, – а равнодушно отворачивался от него.
Как сказал еще шесть лет назад Денис Муквеге, выступая в ООН, «я хотел бы сказать, что имею честь быть частью мирового сообщества, представленного здесь, – но я не могу так сказать вам, представляющим мировое сообщество, которое демонстрировало трусость в течение 16 лет (бедствий) в Демократической Республике Конго… Достижения нашей цивилизации разрушаются, они разрушаются из-за варварства в Демократической Республики Конго и в Сирии, но также и из-за глухой тишины и отсутствия мужества со стороны международного сообщества».
Муквеге призывал мир к действию, требовал немедленно принять меры для того, чтобы остановить насилие, арестовать виновных, прекратить жестокость и дикость группового показательного сексуального насилия, которому подвергались тысячи женщин в Конго. Но доктор Муквеге не только требовал и обличал – он своими руками оперировал сотни женщин, умиравших от последствий зверских изнасилований, он лечил их в своей полевой клинике, занимался психологической реабилитацией, помощью в устройстве дальнейшей жизни и в защите их прав в судах. Понимая, что чудовищные преступления против женщин в Конго – не распущенность и жестокость воюющих кланов, а сознательная тактика по запугиванию населения страны, Муквеге знал о серьезной опасности, которую навлекает на себя, выступая с обличительными речами. После резкого выступления в ООН в 2012 году Муквеге подвергся нападению возле своего дома в Конго, в него стреляли, его дочерей взяли в заложницы – им всем чудом удалось спастись и бежать из страны, но Муквеге не мог не вернуться к своим пациенткам. Он сказал в той же речи в ООН: «Нет, я не считаю честью или привилегией оказаться здесь сегодня, мне очень тяжело. Для меня честь быть с теми мужественными женщинами – жертвами сексуального насилия, которые сопротивляются, не сгибаются, несмотря ни на что».
Женщины, которых он спасал и защищал, выразили готовность сами защищать его – и эта самая трогательная, но и самая, пожалуй, важная часть истории о солидарности. Муквеге был прав: мир бездействовал, пока он боролся за спасение женщин, но сами эти женщины были готовы действовать и защищали своего защитника, вооруженные лишь решимостью – против автоматов в руках банд насильников-убийц. И каким же диким в свете этой настоящей истории кажется мне теоретический вопрос некоторых «феминисток-сепаратисток» – можно ли принять помощь от мужчины в защите женщины от дискриминации и мужского насилия?
Для женщин в Конго этот вопрос не стоял, как не сомневался и их защитник, ныне нобелевский лауреат, в том, что принять помощь от изнасилованных нелюдями женщин – честь для него.
Помню, как в том же 2012 году, когда Муквеге винил мир в бездействии, рискуя своей жизнью и жизнью своих детей, мы с коллегами обсуждали тоже глубоко теоретический вопрос: касается ли нас, российских правозащитников, проблема массового сексуального насилия в Конго, отвечаем ли мы за этот ужас? Меня тогда потрясло интервью с женщиной, которую зверски изнасиловали «участники конфликта» в Конго, убив на ее глазах мужа, изнасиловав при ней ее дочь. Женщина после этого посвятила свою жизнь спасению детей погибших от изнасилований женщин, она бродила по джунглям, где находила в отдаленных домах и покинутых селениях малышей, ползающих по телам занасилованных до смерти матерей, детей она забирала к себе домой. Опасные эти походы не раз приводили к тому, что ее саму вновь и вновь насиловали, почему-то особенно мне запомнилось, как она просто сказала: «Я думала, что в четвертый раз не выдержу, хотела покончить с собой».
Слушать ее – и знать, что мы в это самое время спокойно живем, ничего не делая, даже не зная и не желая знать о ее беде, было мучительно стыдно. К моему удивлению, многие любимые и уважаемые мною коллеги – юристы и правозащитники, совершенно не считали, что нас в РФ это как-то касалось.
Касаются ли нас страдания Нади Мурад и Ламии Аджи Башар – которых похитили, насиловали и мучили игиловцы в Ираке? Или современное российской гражданское общество готово в какой-то мере сострадать только жертвам войны (той же войны, на самом деле) в Сирии – где имеется непосредственное вмешательство РФ?
Получая в 2016 году премию Сахарова, присуждаемую Европейским Парламентом за вклад в борьбу за права человека, Надя Мурад тоже призывала мир не оставаться равнодушным к трагедии женщин-езидок: «Мы бы хотели наказать виновных этой бойни, наказать преступников в Международном уголовном суде и защитить небольшие национальные общины, такие как езиды и христиане, которые живут в Ираке и Сирии».
Сепаратизм в вопросах солидарности и даже просто сострадания – будь то деление готовых помочь людей на мужчин и женщин, страны на «зону нашей ответственности» и «не нашей», на своих соотечественников и чужих – кажется мне глубоко ущербным подходом.
Разделение людей только в том, что для одних, таких как Надя Мурад и Денис Мувеге, деятельная солидарность – главное в жизни, а другие – разве что премию мира давать умеют, да и то на 10-20 лет позже, чем было нужно.
Стефания Кулаева
Впервые опубликовано в блоге Радио Свобода