Обратная связь АДЦ “Мемориал” публикует статью Алишера Ильхамова, директора Central Asia Due Diligence, – эксперт анализирует абсурдные обвинения, предъявленные участникам протестов (июль 2022 года) в Каракалпакстане. С 28 ноября 2022 года в Бухарском областном суде идет процесс, среди 22 подсудимых – Даулет Тажимуратов, считающийся неформальным лидером протестов, и Лолагул Каллыханова, журналистка, которая своим видеообращением поддержала призывы Тажимуратова к отстаиванию суверенитета Республики Каракалпакстан.
28 ноября 2022 года в Бухарском областном суде начался процесс над 22 участниками событий в Каракалпакстане 1- 2 июля этого года. В числе подсудимых – Даулет Тажимуратов, считающийся неформальным лидером протестов, и Лолагул Каллыханова, журналистка, которая своим видеообращением поддержала призывы Тажимуратова к отстаиванию суверенитета Республики Каракалпакстан.
Напомним, что протесты вспыхнули как реакция на намерения Ташкента лишить Каракалпакстан конституционного статуса суверенной республики в составе Узбекистана и ее конституционного права выйти из этого состава, если большинство ее населения проголосует за это на референдуме. Для подавления протестов центральные власти послали в Нукус подразделения силовых органов. В результате силового подавления протестов, согласно официальным данным, скончался 21 человек, включая 4 представителей правоохранительных органов. Согласно местным врачам, число смертельных случаев составило более 70 человек. Касательно смертельных случаев среди состава правоохранительных органов, власти не обнародовали имена этих убитых, хотя с точки зрения пиара и оправдания жестких методов подавления протестов это было бы в интересах властей. Не было и сообщений о похоронах этих представителей силовых органов. Это заставляет серьезно усомниться в достоверности этой части официальной статистки жертв. Скорее всего, жертвы со смертельным исходом были только среди населения Каракалпакстана.
Открытость судебного процесса
С точки зрения открытости судебных слушаний и доступности к ним публики и прессы, ситуация немного улучшилась по сравнению с временами правления Ислама Каримова. Хотя в этот раз прессу и не допустили в сам зал судебных слушаний, все же для нее отвели отдельное помещение в том же здании, где были установлены экран и компьютерные мониторы, так что журналисты могли следить за ходом слушаний по видеотрансляции и даже записывать это видео для воспроизведения на вебсайтах своих изданий. Местное медиа-издательство Газета.уз, которое довольно подробно и добросовестно освещало нукусские события в начале июля, воспользовалось предоставленной возможностью по максимуму, поместив на своем сайте серию довольно обстоятельных репортажей. В основном на этих репортажах и готовился этот материал.
В то же время сам факт того, что слушания были организованы в здании Бухарского областного суда, а не в Нукусе или хотя бы в соседней Хорезмской области, ограничило доступ родственников и друзей подсудимых, а также представителей общественности к слушаниям. По снимкам, которые были опубликованы в печати, видно, что в самом зале судебных слушаний имелось не более 5-6 рядов стульев для размещения желающих присутствовать на заседании. Некоторые родственники подсудимых жаловались, что им приходилось при их скудном семейном бюджете нести большие расходы для поездки в Бухару и проживания там в период слушаний. А некоторым пришлось вернуться в Каракалпакстан из-за дороговизны проживания в Бухаре в этот период.
Анализ предъявленных обвинений
Если говорить о содержании слушаний и тех обвинениях, которые были предъявлены подсудимым, картина получается далеко не самая радужная. И обвинения, и показания подсудимых очень напоминают те судебные процессы, которые проходили при сталинском режиме или при Исламе Каримове, в атмосфере массовых репрессий и полного бесправия. Ниже привожу аргументы, которые позволяют дать такую характеристику проходящему суду. Эти аргументы в основном касаются произвольного и предвзятого толкования прокуратурой статей Уголовного кодекса Республики Узбекистан, а также довольно туманного содержания некоторых статей УК, на которые ссылалась прокуратура, что позволило прокуратуре строить свое крайне предвзятое обвинительное заключение.
Прежде всего обращает на себя внимание то, что обвинения, по крайней мере на данном этапе, были предъявлены только участникам протеста и в числе обвиняемых нет ни одного представителя правоохранительных органов, виновных в гибели такого большого числа людей 1 и 2 июля. Сам факт гибели более 70 человек говорит о том, что силовые органы не ограничивались спецсредствами для разгона демонстрантов, а применяли также и огнестрельное оружие. В ходе следствия и судебных слушаний даже приводились конкретные примеры смертей в результате применения боевых средств. Так, один из подсудимых, Полат Нурниязов, рассказал о знакомом по имени Самат, погибшем от выстрела в грудь:
«Мы вышли у ресторана Artizan. Видим, 100−150 человек движутся в сторону ОВД Нукуса на улице Беруни. Мы пошли с ними. Я живу в 23-м микрорайоне рядом и подумал, что сразу пройду домой. Люди бросали камни, оттуда летели [шашки] со слезоточивым газом. Затем послышались выстрелы. Мы побежали внутрь микрорайона. На входе в микрорайон собрались люди. Я подошёл и увидел, что мой знакомый Самат лежит на земле. Ему в грудь попала пуля, на землю текла кровь, он умирал. Мы вызвали „скорую“, но она не ехала, поэтому мы положили его в белый Lacetti и поехали. Затем мы передали его „скорой“».
Даулет Тажимуратов в своем выступлении сослался на материалы следствия, с которыми он ознакомился, где были показания о том, что «у одного человека в голове был осколок гранаты, у другого во лбу застряла пуля, у третьего – в груди».
В целом, подсудимым были предъявлены обвинения по 11 статьям УК, от хулиганства до посягательства на конституционный строй. Самый большой букет статей применен к Даулету Тажимуратову и Лолагул Каллыхановой:
Даулетмурат Тажимуратов (1979), адвокат бюро газеты «Эл хызметинде» («На службе народа») и бывший главный редактор газеты с аналогичным названием, обвиняется по пункту «а» части 3 статьи 104 через статью 28 (соучастие в умышленном тяжком телесном повреждении, причинённое двум или более лицам), части 4 статьи 159 (заговор с целью захвата власти или свержения конституционного строя Республики Узбекистан), пункту «а» части 3 статьи 167 (хищение путём присвоения или растраты в особо крупном размере), статье 243 (легализация доходов, полученных от преступной деятельности), части 3 статьи 244 (организация массовых беспорядков, сопровождающихся насилием над личностью, погромами, поджогами, повреждением или уничтожением имущества, сопротивлением представителю власти с применением или угрозой применения оружия либо других предметов, используемых в качестве оружия, а равно активное участие в массовых беспорядках) и пункта «а, б, г» статьи 244−1 (изготовление, хранение, распространение или демонстрация материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку, совершенное по предварительному сговору или группой лиц; с использованием служебного положения; с использованием СМИ либо сетей телекоммуникаций, а также интернета).
Лолагул Каллыханова (1989), журналистка, учредитель сайта Makan.uz, обвиняется по пункту «а» части 3 статьи 104 через статью 28 (соучастие в умышленном тяжком телесном повреждении, причинённое двум или более лицам), части 4 статьи 159 (заговор с целью захвата власти или свержения конституционного строя Республики Узбекистан) части 3 статьи 244 (организация массовых беспорядков, сопровождающихся насилием над личностью, погромами, поджогами, повреждением или уничтожением имущества, сопротивлением представителю власти с применением или угрозой применения оружия либо других предметов, используемых в качестве оружия, а равно активное участие в массовых беспорядках) и пунктов «а», «б», «г» статьи 244−1 (изготовление, хранение, распространение или демонстрация материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку, совершенное по предварительному сговору или группой лиц; с использованием служебного положения; с использованием СМИ либо сетей телекоммуникаций, а также интернета).
Практически все эти обвинения носят абсурдный, политически мотивированный характер. Привожу аргументы в пользу такого вывода:
- Одно из ключевых обвинений строится на ссылке сразу на две статьи УК, часть 3 статьи 104 и статью 28, и произвольном привязывании их друг к другу. Путем проецирования сочетания этих двух статей на рассматриваемое дело утверждается, что обвиняемые якобы виновны в «соучастии в умышленном тяжком телесном повреждении». Такой хитроумно выстроенный вывод, на мой взгляд, является абсолютным нонсенсом с правовой точки зрения, открывая пространство для самых предвзятых интерпретаций закона. Посмотрим, что эти две статьи УК предусматривают.
Часть 3 статьи 104 УК имеет в виду «умышленное тяжкое телесное повреждение: а) причиненное двум или более лицам». А статья 28 говорит, что «соучастниками преступления наряду с исполнителями признаются организаторы, подстрекатели и пособники». В чем же состоит вина Тажимуратова и Каллыхановой в этой связи? Ведь они не подстрекали конкретно к насильственным действиям против кого-либо. Тажируматов призвал к выходу демонстрации только 5 июля и при этом намеревался согласовать эту демонстрацию с властями. Если даже люди вышли на улицы под воздействием его речей и при этом в ходе уличных протестов имели место акты насилия, то он за это не может нести правовой ответственности. Ответственность в данном случае лежит исключительно на совершивших эти акты и тех, кто призывал к этим актам. Кстати, под статью 104 должны были попасть те, кто стрелял в протестующих, а под статью 28 – те, кто отдавал об этом расстреле приказ, то есть «подстрекал» и «организовывал», выражаясь ее языком. - Обвинение ссылается на часть 4 статьи 159 (заговор с целью захвата власти или свержения конституционного строя Республики Узбекистан). Эта статья, кстати, довольно часто применялась при диктаторе Исламе Каримове против критиков его режима. Речь тут, видимо, должна идти о насильственном захвате и свержении конституционного строя. Но суду не было представлено доказательств того, что Тажимуратов и Каллыханова призывали именно к таким насильственным действиям. Тажимуратов только предложил, как он сам об этом признался, избрать его лидером Каракалпакстана – практика нормальная для демократических и правовых государств, когда лидеры партий претендуют на занятие руководящих позиций в правительстве путем выборов. Именно это, скорее всего, и имел в виду Тажимуратов, предлагая, чтобы граждане Каракалпакстана избрали его своим лидером. Что касается изменения конституционного строя, то призыв к выходу Республики Каракалпакстан из состава Узбекистана вполне соответствует нормам действующей конституции: ведь отмена этих норм так и не была утверждена запланированным узбекским парламентом референдумом. Таким образом, ссылка на эту статью УК в данном случае совершенно не обоснована.
- Так же не обосновано применение части 3 статьи 244 (организация массовых беспорядков, сопровождающихся насилием над личностью, погромами, поджогами, повреждением или уничтожением имущества, сопротивлением представителю власти с применением или угрозой применения оружия либо других предметов, используемых в качестве оружия, а равно активное участие в массовых беспорядках). Опять-таки, в речах и видеообращениях Тажимуратова и Каллыхановой не было призыва к насилию, погромам, поджогам и т.п., а был только призыв к мирной демонстрации, что вполне отвечает норме конституции, касающейся свободы собраний. Так, в статье 33 Конституции Республики Узбекистан говорится: «Граждане имеют право осуществлять свою общественную активность в форме митингов, собраний и демонстраций в соответствии с законодательством Республики Узбекистан». Как уже было отмечено, Тажимуратов только намеревался обратиться к властям о проведении демонстрации 5 июля – значит, действовал согласно букве и духу закона.
- Крайне проблематична и ссылка на пункты «а», «б», «г» статьи 244−1 (изготовление, хранение, распространение или демонстрация материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку, совершенное по предварительному сговору или группой лиц; с использованием служебного положения; с использованием СМИ либо сетей телекоммуникаций, а также интернета). Особо проблематичным в данном случае является само положение УК об «угрозе общественной безопасности и общественному порядку». В таком изложении эта статья УК звучит двусмысленно, предоставляя возможность обвинению и суду представлять любую критику властей и призывы к митингам и демонстрациям как «угрозу общественной безопасности». Обвинение кого-либо в такого рода призывах как «угрозе общественной безопасности и общественному порядку» противоречит статье 29 Конституции, где говорится: «Каждый имеет право на свободу мысли, слова и убеждений. Каждый имеет право искать, получать и распространять любую информацию, за исключением направленной против существующего конституционного строя и других ограничений, предусмотренных законом». В данном случае призывы Тажимуратова и Каллыхановой соответствовали нормам Конституции, в частности, статье 74, гарантирующей право выхода Республики Каракалпакстан из состава Узбекистана.
- Наконец, вызывают недоумение ссылки обвинения на пункт «а» части 3 статьи 167 УК (хищение путём присвоения или растраты в особо крупном размере) и статью 243 (легализация доходов, полученных от преступной деятельности). Применение подобного рода «неполитических» по своему содержанию статей УК в отношении диссидентов и политически неугодных лиц было довольно распространено при режиме Каримова. Тогда им часто при задержании подбрасывались наркотики, чтобы привлечь к уголовной ответственности по «неполитическим» статьям, наряду с «политическими» (по другим пунктам обвинения). Это делалось, видимо, для того, чтобы увеличить сроки заключения этим лицам и дискредитировать их в глазах общества. Если Тажимуратов и Каллыханова были замешаны в легализации незаконных доходов или хищении путём присвоения или растраты, то почему обвинения по этим категориям правонарушений не предъявлялись до событий 1-2 июля? Сам факт того, что эти обвинения возникли в момент возбуждения иска по фактам их участия в протестах, вызывает серьезные подозрения в откровенной фабрикации этих аспектов обвинения.
Таким образом, серьезные проблемы имеются по каждому пункту обвинения, выдвинутого против Тажимуратова и Каллыхановой. Аналогичная картина наблюдается и по обвинениям в адрес других подсудимых. Все эти обвинения, или почти все, следует квалифицировать как сфабрикованные и политически мотивированные.
Применялись ли пытки к подсудимым?
Обращает на себя внимание и то, что практически все подсудимые признали свою вину, некоторые только частично, например, Даулет Тажимуратов, другие же полностью. Кроме того, ряд подсудимых, которых Тажимуратов до суда считал своими соратниками или друзьями, выступили с показаниями против него, обвиняя его в том, что он спровоцировал их на участие в протестах, и даже в мошенничестве. Однако никто из них не смог представить конкретных доказательств, подкрепляющих их обвинения в его адрес. В то же время, Тажимуратов хотя и обиделся на этот оговор, но все же заявил, что считает их всех невиновными по предъявленным им обвинениям.
Чем вызвано такое малодушное поведение части подсудимых? Объяснений может быть два: или они подверглись пыткам и давлению во время следствия, или же им обещали смягчение наказания или амнистию в обмен на признание своей вины и оговор Тажимуратова. Сами подсудимые заявили суду и ранее общественной комиссии, что к ним пытик не применялись. Однако в ходе слушаний всплыла одна деталь, указывающая, что на практике все могло быть иначе. Так, Тажимуратов заявил, что сам он по крайней мере дважды был избит представителями силовых органов при двух его арестах, один раз 1 июля, а другой – 4 июля после повторного ареста (после того, как он был отпущен 1 июля, он три дня пытался скрываться от ареста, но был в итоге задержан).
Как бы то ни было, указанные выше скорые признания свой вины и оговор Тажимуратова, очевидно по указке следствия, тоже напоминают нам о сталинских политически мотивированных судебных процессах с их практикой самооговора и оговора других.
Заключение
В заключение отметим, что высока вероятность того, что суд признает всех подсудимых виновными и приговорит их всех (или их большинство) к длительным срокам заключения. И это будут, без сомнения, политически мотивированные приговоры, спущенные сверху. Да, де-факто в такого рода политически мотивированных судебных разбирательствах приговоры и решения о том, какой срок давать обвиняемым, в Узбекистане решает, как правило, не суд, а президент и его непосредственное окружение. Это потому, что суд в Узбекистане все еще не стал на практике независимым от президента и его администрации, несмотря на то, что де-юре, согласно статьям 11 и 106 Конституции, он является самостоятельной ветвью власти.
Если суд вынесет обвинительный приговор и осудит подсудимых на длительные сроки тюремного заключения, это будет высшим проявлением несправедливости. Несправедливость тут заключается в том, что вся эта история с проектом конституционных поправок, лишающих Каракалпакстан статуса суверенной республики, причем без какого-либо предварительного согласования с его обществом, была затеяна с самого начала для того, чтобы получить повод для обнуления первых двух президентских сроков Шавката Мирзиёева и продления его правления на новый срок. Именно эти планируемые поправки и спровоцировали волнения и протесты. Но поскольку из-за этих протестов ситуация стала развиваться не по задуманному президентом сценарию, ввергая страну в серьезный политический кризис, он принял правильное решение отозвать эти конституционные поправки. При этом все равно пролилась кровь, так как президент позволил своим силовым органам применять крайние насильственные меры против протестующих. А по итогам подавления протестов он, видимо, решил повесить всю ответственность за многочисленные жертвы на кого-то другого, чтобы снять ее с самого себя и своих подчиненных.
В этой ситуации у Мирзиёева есть одно единственно правильное решение, если он действительно намерен минимизировать последствия кризиса и продолжить следовать пути реформ, а именно:
- обеспечить справедливый суд, что означает оправдание всех 22 подсудимых;
- не допустить возбуждения новых уголовных дел против других участников протеста, возможно, за исключением тех, кто действительно участвовал в актах насилия против правоохранительных органов, и это было бы убедительно доказано по всем правилам беспристрастного правосудия;
- возбудить уголовные дела против тех представителей правоохранительных органов, кто отдавал приказ на применение огнестрельного оружия против протестующих и должен нести ответственность за гибель людей.
Если же говорить о задачах более широкого плана, вытекающих из этого судебного дела, то президенту следует:
- принять меры по давно назревшему реформированию судебной системы, освободив ее от диктата президентской власти и обеспечив равенство всех граждан, включая его самого и членов правящей элиты, перед законом, что освобождало бы от необходимости обращаться лишний раз к президенту за справедливым решением и позволяло бы в таких случаях полагаться исключительно на решение суда, пользующегося доверием общества;
- согласовывать с обществом и представителями общественности проекты важнейших решений, затрагивающих их ключевые интересы, перед их принятием.
И это только самый минимальный набор требований, вытекающих из рассматриваемого судебного процесса.