Обратная связь Руководительница проекта «Гендерный маршрут» Ирина Соломатина взяла интервью у Миколы Шараха, зампредседателя республиканского Свободного профсоюза Белорусского, о положении работниц на ОАО «Полоцк-Стекловолокно».
– На сайте открытого акционерного общества «Полоцк-Стекловолокно» можно прочитать о том, что женщины в цехах производства стекловолокна операторами ПНСВ работали по крайней мере с 1957 года.
– Да – женщины работали и на старом заводе, который находится в самом Полоцке и сейчас не функционирует, и на новом производстве, построенном в 1985 году, где используются новые технологии с полным циклом переработки стеклоткани. Но с 2009 года, когда ввели новую редакцию Трудового кодекса, появились и новые санитарные нормы. Минздрав определил нормы подъема тяжестей вручную для женщин: не более 7 килограммов можно поднимать и перемещать постоянно в течение рабочей смены. При чередовании с другой работой разрешен подъем и перемещение тяжестей до 2 раз в час не более 10 кг.
Когда я пришел в 1986 году работать на завод, мужчин и женщин – операторов в смене было практически поровну. И было профессиональное училище (ГПТУ-233), которое готовило на специальность «оператор-ПНСВ» и мальчиков, и девочек, и все они проходили практику на заводе.
На старом оборудовании вес манжеты был 3,5-5 кг, и они мотают там практически почти час, так что не было такой проблемы, как нарушение санитарной нормы по перемещению тяжестей. Но с введением нового оборудования, когда манжеты стали весить почти по 10 кг, чисто теоретически возможность попасть под нарушение нормы появилась. И раз за соблюдение условий труда отвечает работодатель, то администрация и приняла решение прекратить прием женщин-операторов на предприятие. Но тех женщин, кто уже работали в цехах, оставили. Некоторые из них работают до сих пор, хотя, строго говоря, и они не должны работать.
Только ли в санитарных нормах было дело?
Администрация решила потихоньку от женщин избавляться – не только по из-за новых санитарных норм: женщины вообще более сложные работники, чем мужчины, у них дети болеют, больничные, беременности, отпуска по уходу за детьми могут быть. Одно время их переводили на старый завод, где легкие шпульки, но там условия труда были еще хуже: старое оборудование, проблемы с вентиляцией и охраной труда. Но там женщинам было трудно работать, и они просились назад. У нас были прецеденты, когда мы членам нашего профсоюза помогали вернуться на новый завод, где условия труда лучше.
На самом деле, проблема не столько в подъеме тяжестей –жалоб на подъем тяжестей не было. А дело в том, что работа оператора-ПНСВ является практически самой высокооплачиваемой на предприятии. И женщины переживали из-за того, что их лишили этих рабочих мест. Женщин берут массово в качестве ткачих, на размотку, крутку, и физически там тяжелее, я бы сказал. Размотка сама по себе не такая трудная и тяжелая работа, но там есть обязанность забирать тележки с продукцией и доставлять их из одного конца цеха в другой, но, таская эти тележки, где колеса еле крутятся либо вместо четырех колес три, можно надорваться. И женщины подрывают свое здоровья на этих работах больше, чем на работе оператора-ПНСВ, где нужно практически только снять манжеты с аппарата и отправить на приемку. Это и есть основная работа оператора, одна из начальных стадий технологической цепочки, от которой зависят все остальные. Кроме того, оператору нужно искать обрывы, а там нитки – волоконца тоненькие, женщинам проще, так как у них пальцы тоньше. Но теперь работу оператора доверяют только мужичинам, а на всех остальных стадиях процесса и сейчас работают женщины.
А как администрация решала, кого оставить, а кого нет?
Критерии были и объективные, и субъективные. В первую очередь убрали женщин пенсионного возраста, кто уже выработал срок вредности. Но на улицу не выгоняли, так как было достаточно много разных вакансий в других цехах. Туда и переводили, на менее оплачиваемую работу.
Скорее всего, есть еще и некие внутренние рекомендации у администрации – делать так, а не иначе. Женщин-операторов убирали не за один день, это был продолжительный процесс. Предлагали другую работу. Если женщины упирались, то их переводили в другие цеха. У нас есть три цеха, которые выпускают однотипную продукцию. И там, из цеха в цех, людей с одной специальностью могли перебрасывать. В одном цехе там полегче, в другом условия труда потяжелее, а в третьем охрана труда лучше и бытовые условия лучше, и туда переводят по большому блату. В целом, процедура перехода осуществляется по соглашению сторон и между начальниками цехов. Например, женщину отправляли в Цех 12, и там хуже условия и меньше заработок, чем в Цехе 7. Но ей сказали: раз хочешь работать операторам, тогда переходи в Цех 12. Было и такое, что переводили сначала вроде временно, а потом на постоянное место работы оформляли. И люди просто увольнялись и уходили сами, так как работать в таких тяжелых условиях было сложно.
А были ли прецеденты, когда женщины боролись за свои привычные рабочие места?
Да, у нас был случай, когда женщину перевели на старый завод и она там поработала немного, а потом отказалась: оборудование другое и навыки нужны другие, по другому процесс устроен. Она решила назад вернуться и пришла к нам. Нам удалось добиться, чтобы ее снова перевели в Цех 7. В переговорном процессе участвовала и администрация, и зам генерального директора и гендиректор. Все прошло успешно, так как сама женщина заявила, что не согласна с положением дел, и именно она стала требовать, чтобы ее перевели назад. Сложнее, когда человек жалуется, что все плохо, но обращений ни к начальникам, ни к нам нет. Ведь мы не можем без человека решать эти вопросы.
А как женщина узнают о том, что они могут вернуться, если их переводят?
У нас традиция такая – пытаться договориться с начальником. Люди смутно представляют, какие у них есть права. Мы много проводили семинаров, но в целом люди не верят, что можно добиться результатов через профсоюз, хотя с появлением Свободного профсоюза ситуация начала меняться. Администрация в такого рода образовательных программах не заинтересовано. На предприятии зарплаты по полоцким меркам высокие, люди держатся за свою работу, и их можно понять.
А разница в оплате труда операторов-ПНСВ мужчин и женщин есть?
Нет, они получают одинаково. Тут разница может быть только в килограммах выработанной продукции, но там даже фамилий нет – все идет под номерком, учет по количественным показателям. И зарплата зависит от производительности твоего оборудования и того, какие у тебя навыки, как быстро ты работаешь и насколько эффективно.
Ни мы, ни работники так и не смогли получить данные по зарплатам операторов в разных цехах. Ведь в трех разных цехах трудились работники и работницы с одной и той же специальностью – оператор-ПНСВ, как правило, 5-го разряда. Теоретически, оператор-ПНСВ 5-го разряда должен получать одинаково в любом цехе. Но у нас система оплаты сдельно-премиальная, и разве справедливо повышать зарплату за то, что тебя переставили на новейшее оборудование, а работающим на старых станках платить меньше? Платить нужно за квалификацию, а не за оборудование. Поэтому на предприятии шла «война» за оборудование. Если ты изначально работаешь на новом оборудование то, ты и заработаешь больше. А на самые старые станки, как правило, ставят тех, кто не угоден руководству. И, если что, и будешь там работать, пока сам не уволишься. Новые станки – новый уровень качества. «Полоцк-Стекловолокно» –экспортно-ориентированное предприятие. 90% продукции поставляется за пределы страны – страны СНГ (около 60% экспортных поставок) и Европа (около 30%). Среди покупателей продукции Япония, Австралия, Китай, страны Америки.
На ваш взгляд, какие можно использовать аргументы, чтобы добиться пересмотра, а еще лучше отмены санитарных норм, приводящих к нарушениям прав работниц?
Нормы должны носить рекомендательный характер. Человек сам должен определять, куда и кем он может и хочет пойти работать, под силу это ей/ему или нет. А если норма носит императивных характер, то это уже не охрана труда, а дискриминация. Свободу выбора работы и профессии никто не может человеку запретить, это нарушение гражданских прав.
Поэтому можно все это пробовать обжаловать в Конституционном суде. Но нужны заявительницы, готовые идти в суды и обжаловать отказ в трудоустройстве оператором-ПНСВ. На начальном этапе можно обратиться в профсоюз за поддержкой и защитой, можно обжаловать сами запретительные нормы. У нас есть статья – «необоснованный отказ в приеме на работу».
Сейчас мы очень обеспокоены потенциальными изменениями Трудового кодекса, инициированными правительством, которые предполагают инкорпорацию в Трудовой кодекс положений декретов №5 «Об усилении требований к руководителям и работникам организаций» и №29 «О дополнительных мерах по совершенствованию трудовых отношений, укреплению трудовой и исполнительской дисциплины». По Декрету №5 работников потенциально могут наказывать лишением 3/4 зарплаты. Это депремирование, а на некоторых предприятиях оно составляет половину зарплаты, плюс три месячные зарплаты за нарушение трудовой и исполнительской дисциплины. Эти декреты ухудшают правовое положение трудящихся в сфере трудовых отношений и в целом ухудшают имидж Беларуси и интеграцию страны в международное политическое и экономическое пространство. И ситуация близка к безвыходной. С одной стороны, никто из работников и работниц не хочет потерять работу. С другой, контрактная система у нас построена таким образом, что любой работник в любое время может эту работу потерять. Для этого достаточно любой конфликтной ситуации с непосредственным начальником. Наш наниматель на практике – начальник цеха, и как только возникает конфликт с ним, он сразу может избавиться от работника. Нынешнее законодательство позволяет уволить работника за одно нарушение трудовой, технологической и исполнительской дисциплины. Но что такое «исполнительская дисциплина», нигде не написано. То есть рычагов уволить у начальников более чем достаточно, а вот у работника и работниц нет никаких рычагов, чтобы защитить себя.
Удается ли вам отстоять права работниц на безопасные условия труда?
У нас сейчас идет судебный процесс, связанный с профессиональным заболеванием. В 2014-м году у работницы обнаружили профессиональное заболевание с потерей трудоспособности в 30%.
Женщина обратилась к нанимателю за получением компенсации, однако, пока она проходила лечение и реабилитацию, служба медико-экономического контроля по инициативе предприятия пересмотрела статус ее заболевания, и «профессиональное» заболевание стало «общим». Суд подтвердил незаконность пересмотра, и статус профзаболевания был возвращен. Наниматель стал писать надзорные жалобы на решение суда и письма в Минздрав, чтобы не выплачивать работнице компенсацию.
Работница стала бороться потому, что уже не работает на предприятии. И в целом люди не требуют признания заболеваний профессиональными, хотя я знаю несколько случаев рака горла на предприятии. Не направляют работников в службу медико-экономического контроля, хотя операторы каждый год проходят медкомиссию и как раз терапевт и должен быть первым, кто обязан это делать. Никто этот процесс не контролирует.
Более того, как показывает затяжная судебная практика по делу ткачихи полоцкого «Стекловолокна» Елены Половченя, ни Департамент государственной инспекции труда Министерства труда и социальной защиты Республики Беларусь, ни другие структуры Минздрава и Минтруда не становятся на сторону работницы и не проявляют заинтересованность в справедливом судебном разбирательстве.
Фотография из группы vkontakte ОАО «Полоцк-Стекловолокно»