Обратная связь В России продолжается государственная кампания по ограничению прав трудовых мигрантов, которая с новой силой активизировалась после теракта в “Крокус Сити Холле”. На юге страны больше всего запретов – в Краснодарском крае, Волгоградской и Ростовской областях. Сайт Кавказ.Реалии разбирался, что стоит за усилением контроля над иностранцами и к чему это приведет.
Различные ограничения на работу мигрантов, по подсчетам журналистов “Верстки”, введены почти в 50 российских регионах, в основном они направлены на рабочих из Узбекистана и Таджикистана. В этой ситуации иностранцы с действующим патентом оказываются в крайне затруднительном положении: они не могут работать там, где живут, и легально поехать на заработки в другой регион тоже не могут. В итоге им остается либо трудоустраиваться незаконно, либо возвращаться на родину.
Эксперт Антидискриминационного центра “Мемориал” Стефания Кулаева подчеркивает: новые запреты на работу для мигрантов в России оформлены как ограничения по гражданству, а не по этническому признаку – и именно этим они юридически не подпадают под понятие ксенофобии. Но на практике, говорит собеседница, это дискриминация, завуалированная под правовое регулирование.
“Так ее легче оправдать юридически: мол, приоритет [на работу] у граждан. Хотя фактически страдают конкретные уязвимые к дискриминации группы – кыргызы, таджики, узбеки или даже русские из Узбекистана. [Новые] ограничения касаются всех, у кого не российский паспорт”, – объясняет Кулаева.
По словам правозащитницы, принятые меры бьют по бизнесу и создают трагические последствия для мигрантов, которые оказываются в правовом тупике. Раньше получение российского гражданства могло облегчить им жизнь, но теперь это стало ловушкой: новые граждане рискуют оказаться в армии, а те, кто остается без паспорта, подвергаются постоянным облавам, продолжает она.
“Если ты не гражданин – будут бесконечно гонять. На стройках, в общежитиях, на базарах, везде. Уже и на свадьбах, и в спортзалах. А если ты гражданин – то воинский учет. Сейчас вроде бы мобилизации нет, но в любой момент может начаться. Люди зажаты в тиски”, – говорит правозащитница.
Государственная машина, по ее словам, действует все агрессивнее. Лидером этой кампании собеседница называет главу Следственного комитета Александра Бастрыкина, который активно реагирует в соцсетях на каждую связанную с мигрантами жалобу, включая межнациональные ссоры между детьми и бытовые конфликты между соседями.
“У него теперь почти комическая – для столь высокой должности – роль. Какой-нибудь кыргызский ребенок не поладил в первом классе с русским ребенком. Родители кыргызского ребенка вступились, поругались с родителями русского ребенка. Те написали Бастрыкину. Он – все дела бросил, принялся разбираться, почему семилетние дети что-то там не поделили. И это уровень главы федерального ведомства”, – замечает Кулаева.
Происходящее, по ее мнению, не связано с мобилизационными задачами. Кампания против мигрантов, считает она, – это в первую очередь популизм, попытка отвлечь внимание от насущных проблем и сыграть на внутреннем страхе:
“У кого-то гибнут родственники, кто-то возвращается с фронта инвалидом, у кого-то резко ухудшилось экономическое положение, кто-то больше не ездит за границу. Всем обидно. А кто виноват? Говорят, нас все обижают: Америка, Украина, весь мир. Но они где-то далеко. А вот таджик, вот он – рядом. Он ведет маршрутку. Его легко сделать виноватым”.
Социолог и историк Дмитрий Дубровский соглашается, что усиливающийся контроль за мигрантами в России не имеет ни экономической, ни мобилизационной логики. По его словам, речь идет о давно запущенном процессе секьюритизации – превращении миграции из гражданской сферы в объект полицейского контроля.
“Миграция в России уже давно стала вопросом безопасности. Когда-то этим занималась Федеральная миграционная служба – ее можно критиковать, но это было гражданское ведомство. Потом передали все в МВД, и с этого момента миграция окончательно стала вопросом полицейским. После “Крокуса” власти теперь вообще считают мигрантов постоянной угрозой. И в регионах просто стараются избавиться от иностранцев. Логика простая: нет мигрантов – нет проблем”, – говорит Дубровский.
В то же время, отмечает собеседник, российская экономика все меньше нуждается в трудовых мигрантах, потому что переходит на военные рельсы. Главные задачи – армия и оборонное производство, а не развитие гражданского сектора: “Сейчас эти руки просто не нужны. Нужны люди, которые либо воюют, либо работают на военном заводе. Поэтому государство говорит: хотите гражданство – идите в армию”.
Мигрантофобия – это уже не осуждаемое деяние, а часть официального нарратива, Россия превращается в “национализирующееся государство”, продолжает он. По мнению Дубровского, пока это не “Россия для русских”, а скорее имперская модель: хочешь быть своим – заслужи. Последствия этой политики, по его словам, уже очевидны: Россия движется к геттоизации. Исключенные из легальной экономики мигранты уходят в тень, становятся уязвимыми, попадают под контроль криминальных структур.
“Двадцать лет твердили: “мы боимся появления гетто”. А теперь [власти] сами их создают. Людей выдавливают из нормальной жизни, и они замыкаются – в сером или черном рынке труда. Работодателям даже выгодно: можно платить меньше. А государство теряет контроль. Эти люди никуда не исчезнут. Просто уйдут в тень. И еще – начнут уезжать в другие страны. Система замещающей миграции рушится, а с ней – устойчивость в регионах, где без мигрантов некому работать”, – заключил Дубровский.
Полностью читайте на портале Кавказ.Реалии в статье Работать нельзя – депортировать: из южных регионов выдавливают трудовых мигрантов