«Бумага» съездила в Верхние Осельки, поговорила с местными бароном, жителями деревни и правозащитниками — и рассказывает как живет, выстраивает отношения с внешним миром и чего боится табор.
<> Правозащитница Антидискриминационного центра «Мемориал» Стефания Кулаева, которая до войны много лет наблюдала за ситуацией в Верхних Осельках и в других российских ромских общинах, объясняет, что о проблеме самостроя эксперты говорят больше 20 лет:
— В 1956 году советская власть издала указ, который был подписан Климом Ворошиловым, что рома надо посадить на землю, то есть запретить кочевье. Им сказали, вот здесь вот стройтесь, выделили какую-то землю. Земля, понятно, вся была государственной.
После распада СССР большинство рома не приватизировали полученную от советской власти землю и не регистрировали новые постройки:
— В незарегистрированных домах невозможно оплачивать свет и воду, прописывать туда людей, наследовать их и так далее, — объясняет Кулаева. — Мы [Антидискриминационный центр «Мемориал»] работали в сотнях таких поселений по всей стране, в очень небольшом количестве случаев удалось дома зарегистрировать.
Единственный в таких случаях способ приобретения права собственности — по давности владения. Но у рома часто не оказывается документов, чтобы эту давность подтвердить. По словам Кулаевой, нередко после серии проверок надзорных органов всё заканчивается сносом домов. Бездомными остаются тысячи человек.<>
<> В 2022 году в Осельках появилась новая школа с ярким желто-зеленым фасадом и тремя этажами. Здание вмещает 300 учеников, внутри для них обустроили актовый и спортивный залы, стадион, библиотеку и тир для стрельбы. Здесь же расположена администрация школы.
— Эта только для славянских детей, — говорят нам на входе, — Но до цыганской здесь пешком минут 10.
Дети рома учатся в той же школе, но в другом, в специально выделенном для них продолговатом, одноэтажном здании. На территории школы есть детская площадка и скульптура Земного шара.
Школьный автобус несколько раз в сутки привозит детей из табора. Для обучения во вторую смену из машины выходит десяток учеников с рюкзаками. Увидев за воротами школы незнакомцев, мальчики хватаются за прутья, машут руками и кричат: «А вы кто?» Ни посторонних людей, ни машин на парковке нет, дальше — лес.
В 2010 году в осельковскую школу приезжали правозащитники Антидискриминационного центра «Мемориал». Тогда в одноэтажном белом здании учились «славянские дети», а ромские ютились в крохотном строении — бывших столярных мастерских. В них было всего два класса, которые сотня детей посещала в две смены. В белом здании занимались всего около 70 школьников.
Эксперты по начальному школьному образованию, с которыми «Мемориал» обсуждал ситуацию в осельковской школе, назвали тогда обучение в ней крайне некачественным: после начальной школы дети с трудом читали и как правило не понимали, что именно читают. Кроме того, ученикам фактически отказывали в переводе в среднюю школу, а если и переводили, то как обучающихся «на дому»:
— При этом нельзя сказать, что они сами не хотят учиться, — замечает Стефания Кулаева. — Люди в деревне говорят, что самое обидное для них — это школа. Говорят, смотрите, как к нам относятся, как к нашим детям относятся.
Сейчас, по словам директрисы Зинаиды Георгиевны Царевой, в школе в две смены учатся 200 ромов, многие уходят после 7 класса.
— У них всё в школе замечательно. Мы все хорошо общаемся и держим связь как с учениками, так и с родителями, — говорит директриса, но не пропускает нас в школу и предпочитает беседовать через окошко вахтера — Есть очень умные и талантливые детки, которых награждают грамотами Министерства образования. Разные есть. Они у нас бесплатно питаются, автобус их возит до школы и домой. В школу ходят регулярно, иногда пропускают, но по объективным причинам. Никаких конфликтов с другими детьми нет, все с ними ладят: детки из старого корпуса ходят на стадион и занимаются спортивными играми в основном корпусе. 8 апреля мы всей школой отмечаем День цыган, дети из обоих корпусов наряжаются в национальные костюмы — всё очень красочно.
— Почему тогда цыганские дети не учатся в основном корпусе?
— Во-первых, они сами захотели так — учиться отдельно. К тому же у нас их там 200 человек, им нужно место. Вы не смотрите, что снаружи школа старая, в столовой мы ремонт сделали, там всё хорошо, всё чисто. С гигиеной и санитарией у детей сейчас тоже лучше стало.
Директриса говорит, что с удовольствием провела бы экскурсию по старому корпусу, рассказала бы о детях, разрешила бы пообщаться и пофотографировать, но в последние годы для этого нужно получить официальное разрешение в администрации Осельков или Всеволожского района.
Такие правила, по ее словам, появились около 10 лет. Триггером стал тот самый отчет «Мемориала»:
— Сотрудники «Мемориала» спокойно передвигались по школе, играли с детьми, говорили, как у нас всё хорошо устроено, а потом отправили в ОБСЕ доклад о дискриминации и антисанитарии в цыганской школе. Выложили фотографию, на которой у девочки была порвана блузочка. Начались проверки прокуратуры, мы с бароном отвечали за это.
После публикации отчета в школу приезжала уполномоченная по правам ребенка в Ленобласти, рассказала Стефания Кулаева, но существенных нарушений не нашла. По словам правозащитницы, школа заставила родителей учеников подписать письмо против «Мемориала».
…Барон считает, что силовики приезжают, когда им нужно закрывать отчетность и повышать статистику. Рейды, по его словам, проводят сотрудники главного управления МВД совместно с ОМОНом. Ищут оружие и наркотики и не находят, потому что, по словам барона, их в ромском поселке нет… Поводом для рейдов, которые стали регулярными с конца 2023 года, как правило становятся сообщения о кражах или же «жалобы местных жителей». Однако рейды заканчиваются «профилактическими беседами» в отделах полиции для десятков или сотен рома.
Стефания Кулаева описывает ситуацию с рейдами и задержаниями рома как этническое профилирование — это когда полиция относит человека к преступникам только на основании его принадлежности к определенному этносу. Никаких юридических оснований для рейдов в общине не существует, уверена правозащитница.
Тем не менее, по наблюдениям Кулаевой, после начала войны полицейского насилия в отношении рома в России стало больше. А поощряемая властями ксенофобия перерастает в крупные погромы, как в городе Коркино, Челябинской области — там в октябре прошлого года двух молодых людей из числа рома обвинили в убийстве 40-летней таксистки, после чего разгневанные жители отправились в поселок и подожгли несколько домов:
— Во время войны национализм стал государственной доктриной. Если радикальные национальные движения раньше преследовали, то теперь это лучшие друзья власти. Вместе ходят на рейды, на облавы, на рынки, на склады, на места работы мигрантов и в поселения рома.
По мнению Кулаевой, дискриминация при получении образования, поиске работы и социализации действительно может подталкивать к преступлениям, но представления о криминализации рома в обществе, как правило, сильно преувеличены. Котляры, например, наркоторговлей, вопреки стереотипам, не занимаются, а стараются заработать своим традиционным ремеслом — работами по металлу.
Полностью читайте Репортаж «Бумаги»