“Два фронта войны” — как ромá, вступая в ряды ВСУ, борются с российской агрессией и дискриминацией в Украине

До начала полномасштабного военного вторжения России, по официальным данным переписи 2001 года, в Украине было зарегистрировано 47 500 человек ромской национальности. Но ромские общественные организации утверждают, что эта цифра значительно занижена, и реальное количество цыган может составлять от 90 до 135 тысяч человек. Различие в данных объясняется несколькими факторами. Во-первых, с момента обретения независимости Украиной существует проблема с паспортизацией части ромского населения, и она остается актуальной и по сей день. Во-вторых, часть цыган скрывает своё этническое происхождение и при возможности представляет себя как этнических украинцев или молдаван. В-третьих, последняя перепись населения произошла 22 года назад, что делает информацию устаревшей. Отдельной проблемой является то, что официальная перепись не учитывает деталей относительно принадлежности ромов к конкретным этническим группам, хотя цыганское население Украины представлено как минимум 10 группами, такими как сэрвы, влахи, кишинёвцы, руска рома, ловари, котляры, плащуны, крымские цыгане и закарпатские.

После начала российского вторжения в Украину в 2022 году тысячи украинцев различного этнического происхождения встали на защиту своей страны и семей. Ромы не стали исключением несмотря на то, что, с одной стороны, рома часто воспринимались как маргиналы в Украине и иногда становились жертвами преследований праворадикальными группами, а с другой стороны, военная служба в цыганской традиционной системе ценностей не только непрестижна, но и воспринимается как нечто абсолютно чуждое. Тем не менее, с первых дней войны многие рома проявили небезразличие и героизм. Одним из наиболее заметных событий в начале российского полномасштабного вторжения стала информация об угоне ромами российского танка в посёлке Любимовка. Также неожиданно многие рома стали волонтёрами, а некоторые присоединились к рядам украинской армии. Общее количество цыган на фронте на сегодняшний день неизвестно, но по данным ромского женского фонда “Чирикли”, в составе ВСУ сейчас сражается более тысячи ромов-добровольцев, двое из которых – герои нашей статьи: Алексей Панченко и Радик Фаркаш¹.

Алексею 41 год. Он жил в городе Каменка-Днепровская в Запорожской области и происходит из цыган-сэрвов. Радику 38 лет, он родился в Ужгороде, в семье закарпатских цыган. Оба мужчины до российского вторжения вели мирную жизнь и работали. Алексей был дальнобойщиком в Европе, а Радик зарабатывал на разгрузке вагонов в Украине. Оба — отцы многодетных семейств. У первого трое несовершеннолетних детей, у второго — четверо. Согласно украинскому законодательству, мужчины, имеющие троих или более детей, освобождаются от мобилизации.

24 февраля 2022 года, на момент вторжения, Алексей находился в своём родном городе, куда только что вернулся с работы в Польше. Этой ночью его разбудили громкие взрывы, а вскоре город был захвачен российскими войсками, и семья Алексея оказалась в оккупации. Мужчина рассказывает, что из-за оккупации люди в городе быстро лишились возможности выживания: возник дефицит продуктов и средств первой необходимости. В городе появились проблемы даже с элементарными продуктами — их или вообще не было, или они стоили в несколько раз дороже обычного, при чём с огромными очередями. Гуманитарный кризис, постоянные взрывы и беспорядки, создаваемые российской армией и местными колаборантами, заставили Алексея уехать из Каменки-Днепровской уже в следующем месяце. Вместе с семьёй он решил выехать на контролируемую Украиной территорию, а именно в Кировоградскую область, где жила его тёща.

Семья пыталась выехать несколько раз, но российская армия каждый раз задерживала Алексея и возвращала назад. Только с третьей попытки цыганской семье удалось уехать. Алексей, его жена Тая и двое маленьких детей, а также ещё одна жительница Каменки-Днепровской с детьми решили уехать вместе на одной машине. Мужчина рассказывает об их выезде и постоянно переспрашивает жену, помнит ли она, как всё происходило, а она дополняет рассказ деталями:

“Мы выезжали через Васильевское КПП, и там как раз оккупанты стояли между Васильевкой и Каменским. В Каменском уже стояли наши ЗСУ [ВСУ], дай Бог, чтобы они там стояли и дальше. Мы договорились в группе в «Вайбере» с девушкой, чтобы выезжать вместе. Ехали я, жена и двое детей, а также эта девушка и её двое детей. Доехали до села Днепровка, там был большой российский пост, нас проверили там, всё полностью перерыли в машине, всё проверили, спросили, куда едем. Пришлось нам придумать им так, что везём детей лечить. Дальше мы доехали до блокпоста в селе Весёлое, там мы простояли пять часов, и там начался трэш, проверили нас, и солдат говорит: «Поворачивай влево!», — впереди машина начала ехать, и я за ней. Мне нужно было повернуть влево через полтора километра, а я поехал дальше за машиной, и тогда эта машина свернула вправо, а я выехал прямо на российских солдат, они нацелили на нас автоматы. А я шёл, наверное, километров 120, и вижу, что прямо на солдат еду, сбил немного скорость, вытянул ручник, руль влево и так выехал на насыпную дорогу. Было очень страшно, не так за себя, как за детей, четверо детей в машине. Они нацелили автоматы прямо на нас, но слава Богу никто не стрелял, а может и стреляли, я не слышал. Так ехал я по этой дороге несколько километров, а потом начались обстрелы, это мы еще в «серой зоне» были. Едем, а вокруг машины разбитые, сгоревшие автобусы, а там уже вижу — дальше наши солдаты стоят с флагом.”

Радика война также застала дома — в Ужгороде. С первых дней вторжения другой ужгородский ром, Мирослав Горват, депутат городского совета, организовывал цыган для обустройства города и защиты от российской оккупационной армии. Так Радик присоединился к этой инициативе и вместе с другими жителями Ужгорода начал строить баррикады из мешков с песком и готовить город к защите от вторжения.

Через полтора месяца войны, в апреле, Радик решил не ждать оккупационную армию в Ужгороде, а встретить её на востоке Украины. Поэтому в апреле он — отец четверых детей — пошёл в военкомат записываться добровольцем в ряды ВСУ. Так ром стал бойцом отдельной 95-й воздушно-штурмовой бригады.

“Я сам пришёл в военкомат, меня никто не заставлял, повестки я не получал. Я хотел, чтобы знали, что есть такой ром, который не боится умереть. Если придётся умереть — умру. Но Бог дал, что я живой. Я пришёл в военкомат и говорю: «Или берите на фронт, или завтра я уезжаю в Европу». Жену перед этим отвёз в Чехию, потом пришёл домой, всплакнул и пошёл на фронт.”

В тот же месяц Алексей — также многодетный ром — после выезда из оккупированной Каменки-Днепровской, решил вновь встретиться с российскими солдатами, но уже с оружием в руках. С такой мыслью он, через несколько дней после приезда в Кропивницкий, отправился в местный военкомат. Несколько недель спустя Алексей уже служил как водитель-санитар и стрелок в 39-м отдельном стрелковом батальоне.

Традиционно цыгане избегают связей с силовыми структурами. В цыганской традиционной системе ценностей служба в армии или в других силовых структурах считается непрестижной, более того: цыгане рассматривают силовые структуры как потенциальную угрозу для себя и стараются избегать контактов с ними любым способом. Следует отметить, что в прошлом рома, как кочевой народ, не были привязаны к какой-либо территории и всегда покидали землю, где начиналась война, искали другие — безопасные — места для жизни. Поэтому обычно рома избегают не только участия в военных конфликтах, но даже и призывной службы; эти сферы воспринимаются ими как нечто очень чуждое и “нецыганское”. Решение некоторых цыган вступить в ряды ВСУ для общества было довольно неожиданным и вызвало неоднозначную оценку. Часть цыган называло этот поступок глупым. Вот что рассказывает о реакции своего окружения Фаркаш:

“Рома говорили, что я сумасшедший. Потому что они хотят жить, они не хотят быть инвалидами без рук и ног, а я дурак, потому что сам иду на смерть, потому что не хочу жить. Почти никто меня не понял, если честно.”

Алексей признается, что сталкивался с похожей реакцией: многие из цыган не верили, что он пошёл добровольцем, и с удивлением относились к его поступку. Смеясь, Алексей добавляет, что некоторые даже предлагали ему помощь “откосить” от службы. Был даже случай, когда одна из семей попросила не звонить им после того, как Панченко стал военным.

“Я был на месте дислокации около Кривого Рога и хотел заехать к знакомым, родственникам, которые здесь жили. Я позвонил им, чтобы предупредить, а цыганка говорит мне, чтобы я не ехал и не звонил им, потому что боялась, что из-за меня мобилизуют её сына. Я говорю: я понял, дай Бог добра-благополучия вам.”

Впрочем, чем дольше продолжается российская война в Украине, тем больше цыган начинает гордиться своими соплеменниками, вступившими в ВСУ, например, Мирослав Горват, не только депутат Ужгородского горсовета, но и ром, пользующийся авторитетом по всей Украине, говорит:

“Рома, которые пошли на фронт, — это действительно смелые мужчины, наши ромские парни — они пошли отдать свою жизнь и здоровье за свои семьи и за то, чтобы Украина была свободной. Эти люди — навсегда наши герои.”

Оба мужчины отступили от многовековых цыганских традиционных представлений, пошли наперекор им и решили надеть военную форму, чтобы противостоять российской агрессии. Рассказывая о своём выборе, Алексей объясняет свою мотивацию:

“Мои родители — цыгане, и я — настоящий цыганский сын. Я вырос в цыганской семье. Но сейчас беда пришла не только в наш дом, но и к многим другим людям. Поэтому меня не волнует, что скажут окружающие, я об этом вообще не думал. Я не могу навязать свой разум всем. Я знаю, что воюю за свой дом, за тех детей, которых убивают и насилуют россияне. Я пошёл за Бучу и за Ирпень. И я не считаю, что сделал что-то неправильное.”

Мотивацией Радика Фаркаша было противостояние маргинализации цыган в украинском обществе и борьба с существующими стереотипами. По его словам, рома в любой стране живут как гости, а окружающие воспринимают цыган стереотипно, обвиняют в кражах, асоциальном образе жизни и отсутствии патриотизма. Кроме того, цыганский защитник поясняет, что его решение вступить в бой с российскими оккупантами подкреплено желанием, чтобы его дети в будущем не испытывали стыда за своего отца в обществе:

“Я хотел, чтобы мои дети гордились, хочу, чтобы они держали голову высоко, а не опускали её вниз. Потому что есть такие украинцы, которые скажут: «Мои воевали, мои шли, а где был твой отец?». Мой сын не опустит голову, а поднимет и скажет: «Мой отец был там, где и твой».”

В мае 2022 года Алексей и Радик уже были на фронте: Алексей на Херсонском направлении, Радик — на Донецком. Алексей рассказывает, что в начале было очень страшно, так как до российского вторжения многие из его боевого подразделения даже не держали автомата в руках. Однако понимание и взаимная поддержка среди братьев по оружию помогли пережить самые трудные первые несколько недель. Он тепло называет своих побратимов “мои хлопцы”, вспоминая о них, и рассказывает, что самый трудный момент на фронте был, когда кто-нибудь из побратимов отправлялся на боевое задание. Все солдаты с большой тревогой ждали возвращения побратимов. Просто сидели и часами ждали возвращения товарищей. Алексей добавляет, что не было большей радости, чем когда кто-то возвращался целым после задания, и не было большего горя, чем когда кто-то не возвращался.

Алексей и Радик рассказывают, что все вокруг удивлялись тому, что в состав ВСУ пришли цыгане. Алексей добавляет, что это так удивляло людей в начале войны, что даже из других военных частей приходили посмотреть на цыган в военной форме. Алексей быстро подружился с братьями по оружию. Он не может вспомнить ни одного случая пренебрежительного отношения:

“С первого дня я говорил, что я ром, и в военкомате, и на фронте, наши братья ромские сейчас много на войне, многие погибли, почему я должен скрывать, что я цыган? Я хотел, чтобы люди видели, что мы, цыгане, также хотим жить там, где родились, я не приветствую российскую власть, я хочу жить так, как жил. И реакция на это была очень хорошей.”

Радик добавляет, что хотя в мирной жизни иногда окружающие относятся свысока к ромам, — однако, когда ты на линии столкновения, все становятся добрыми друг к другу, потому что там все понимают, что в любую минуту каждый может умереть. Тем не менее, полностью избежать конфликтов на этой почве все же не удалось:

“Мы отдыхали на базе, и один из военных начал цепляться ко мне, типа, «цыган» и так далее. У нас началась ссора, мы несколько раз выходили на драку, но дело не доходило до этого. Я ему сказал: если ты хочешь показать мне свою силу, покажи её на поле боя с врагом, а не со мной в тылу. Были ещё такие случаи, но несколько раз мы выходили на улицу, переговорим, и после этого уже всё: «Мой брат, я тебя уважаю». Но это только там, в тылу, на линии столкновения такого не бывает, потому что один момент, и человек умер.”

Алексей участвовал в освобождении правобережной Херсонщины в сентябре-ноябре 2022 года. В 2023 году, когда он направлялся на боевое задание вместе со своими братьями по оружию, под колесо КАМАЗа попала мина, которая взрывом перевернула грузовик. Парни выбили ногами лобовое стекло и несколько часов прятались в кювете от обстрела, а затем были госпитализированы.

Радик участвовал в обороне Мариуполя и освобождении Лимана, а после года войны на восточном фронте также был госпитализирован и перенёс операцию, после чего вернулся к мирной жизни. Он мечтает о победе и окончании войны:

“Мэ камав тэ джянэн мануша, со ғин айсэ рома, савэ на даран тэ мэрэн. Мэ на пхэнав, со на камав те дживав, — камав, алэ нисавэ ловэ, нисаво барвалипэн нанэ цынэдэр, сар тири пхув. Ада мири пхув, миро кхэр, мэк чороро ғин, но ода миро, патя мангэ.”

(“Я хочу, чтобы люди знали, что есть такие цыгане, которые не боятся умереть. Я не говорю, что я не хочу жить, — хочу, но никакие деньги, никакое богатство не ценнее, чем твоя земля. Это моя земля, мой дом, пусть он беден, но это моё, поверь мне.”)

По данным КМИС в 2021 году цыгане были группой, по которой отмечался самый высокий показатель ксенофобии по шкале социальной отчуждённости в Украине: 5,34², однако после российского вторжения индекс ксенофобии по отношению к цыганам снизился до 5,08. Кроме того, цыгане переместились с первого места в рейтинге ксенофобии на третье, уступив первое место россиянам и второе — белорусам. Как видим, несмотря на трудности и высокий уровень ксенофобии, активное участие цыган в противостоянии российской агрессии может открыть новые перспективы для положения цыган в украинском обществе.

Януш Панченко, статья опубликована в журнале “Dialog-Pheniben. Kwartalnik romski” 35/2024.

1^ Интервью с Радиком проходило на цыганском языке, перевод мой (Я.П.).

2^ Значения менее 2,5 могут интерпретироваться как собственная идентичность, менее 4 — как терпимость, от 4 до 5 — как дистанцированность, от 5 до 6 — как изоляция, а более 6 — как ксенофобия.