В последние годы под предлогом борьбы с терроризмом и экстремизмом в России был принят ряд законов, в том числе одиозный «пакет Яровой», ужесточивший наказания за «экстремистские» преступления.
Между тем, правоприменительная практика по «экстремистским» статьям говорит о том, что большинство случаев привлечения к ответственности по ним касается действий, совершенных в интернете, а не в реальности – по словам эксперта А. Верховского, около 90%. В таких случаях зачастую осуждаемое действие, выразившееся, например, в репосте, не содержит непосредственных призывов к насилию, хотя преступный умысел по возбуждению ненависти доказать трудно, да его и не очень тщательно доказывают (вопреки требованиям закона). В результате статьи уголовного кодекса, направленные на противодействие экстремистской деятельности, предназначенные, по идее, для пресечения действий по возбуждению розни, стали применяться для наказания за оскорбления в социальных сетях. Это подтвердил и генпрокурор РФ, отметивший «заметный рост преступлений экстремистской направленности» и посчитавший это процессом крайне опасным и требующим жесткого реагирования. Одновременно с этим он отметил связь роста таких преступлений с увеличением «целенаправленной работы по выявлению запрещенных публикаций» – по его словам, «именно на это ориентированы все прокуроры».
Почему и когда эти статьи становятся наиболее «применяемыми», генпрокурор тоже объяснил: «В период избирательной кампании особенно обостряются призывы к разжиганию ненависти и протестным акциям. Подобные методы экстремистов должны без промедления пресекаться, чтобы не дать им даже малейшего шанса для расшатывания общественно-политической обстановки». Таким образом становится очевидно, какие цели преследуются государством при применении статей об экстремизме, – подавление любого протеста.
В российском законодательстве существует несколько статей, устанавливающих наказание за совершение экстремистских действий, однако понятия, используемые в законодательстве, довольно размыты, поэтому часто нормы закона трактуются произвольно.
Так, за размещение видеоролика, якобы возбуждающего ненависть к социальной группе «полицейские», под домашний арест был помещен Шамиль Казаков. В то же время сами сотрудники правоохранительных органов, отказавшие Казакову в приеме на работу, ссылаясь на негласную установку не брать «кавказцев, чеченцев, дагестанцев, татар и мусульман», не понесли никакой ответственности. Обвинение Казакова по части 1 статьи 282 УК РФ уже было оглашено в суде, невзирая на то, что эксперты неоднократно указывали, что сотрудники полиции не являются представителями социальной группы, тем более уязвимой (напротив, их права защищены законодательством, они имеют разнообразные льготы и преференции).
Аналогичные выводы совсем недавно были сделаны в ходе экспертизы по делу Елизаветы Цветковой, приговоренной 31 мая 2016 года к году исправительных работ. Она была признана экстремисткой за распространение листовок, критиковавших сотрудников полиции. Цветкова настаивала на том, что протестовала против незаконных действий силовиков. В соответствии с решением суда, Цветкова, признанная виновной по ч. 1 ст. 282 УК РФ (возбуждение ненависти либо вражды к социальной группе «сотрудники полиции») в течение года будет лишаться 15% заработной платы, которые пойдут в доход государства.
Нередко судьи в делах об экстремистской деятельности, носящих выраженно политический характер, фактически перекладывают принятие решения на экспертов, вынужденных отвечать на вопросы правового характера, которые не входят в их компетенцию.
Например, в мае по той же 282-й статье в Новосибирской области был приговорен к году и трем месяцам заключения в колонии-поселении Максим Кормелицкий. Поводом для столь строгого приговора стал репост в социальный сети «Вконтакте» картинки с купающимися в проруби людьми, а также критический комментарий Кормелицкого о неразумности принесения здоровья в жертву религии. Подпись к фотографии была признана, в соответствии с заключением эксперта, выражающей негативную оценку группы лиц, относящихся к религии – христианству. Таким образом, по мнению следователей, Кормелицкий пытался разжечь ненависть по признаку отношения к религии. Вскоре после вынесения решения по делу Кормелицкого репост той же картинки сделала С. Каверзина, впоследствии написавшая заявление в следственный комитет на саму себя. Она не была привлечена к уголовной ответственности, что доказывает абсурдность и избирательность применения репрессивных практик по «экстремистским» статьям.
Лингвистическая экспертиза по делу о привлечении к ответственности директора Библиотеки украинской литературы, Натальи Шариной, признала наличие экстремизма в изъятых книгах. В их числе был современный детский журнал «Барвiнок», где разжигающими рознь эксперт счел слова «москаль» и «стадо», употребленные в отношении россиян. Еще один перл экспертной мысли – мнение о том, что название Советского Союза империей носит отрицательную оценку власти.
Экстремистские статьи применяются с легкостью во всех ситуациях, когда этого требует «генеральная линия». Деятельность Меджлиса крымскотатарского народа была признана экстремистской по причине непризнания аннексии Крыма. А после этого глава следственного комитета России предложил дополнить список экстремистских действий отрицанием событий истории страны, в частности, референдума, произошедшего в Крыму.
Наказанию по ст. 282 УК РФ подвергаются и те, кто совершил реальные действия. Однако суровое наказание – несколько лет лишения свободы – зачастую несоразмерно характеру деяния. К примеру, за нанесение в общественном месте надписей, возбуждающих ненависть, можно лишиться свободы на срок до 4 лет.
Помимо ужесточения имеющихся и без того неоправданно жестких норм, с принятием «пакета Яровой» уголовное законодательство будет дополнено новыми статьями.
В уголовным кодексе появится состав преступления «несообщение о преступлении» (ст. 205.6). Хотя наказываться лишением свободы на срок до года будет неинформирование органов власти только о некоторых готовящихся преступлениях, тем не менее, узаконивание доносов очень пугающе. Более того, статья сможет быть использована в отношении тех людей, чью причастность к совершенному преступлению не удалось доказать, и совершенно ясно, что она дает простор для превышения полномочий следственных органов, пыток, коррупции.
Статья 212 УК РФ, «массовые беспорядки», будет дополнена частью 1.1, предусматривающей ответственность за «склонение, вербовку или иное вовлечение лица» в организацию или подготовку, а также участие в массовых беспорядках. В случае признания вины срок лишения свободы составит от 5 до 10 лет. При этом, как и со ст. 205.6, возникает вопрос, как часто вводимая часть 1.1 будем применяться в качестве репрессивной нормы. Ведь найти подставное лицо, якобы «склоненное» к участию в беспорядках будет очень просто, а доказать невиновность привлекаемого к ответственности – крайне сложно. Эта проблема возникла даже с текущей редакцией статьи. Очевидно, что дополнение нормы приведет только к ухудшению положения обвиняемых.
В соответствии с поправками, операторы телефонной связи и интернет-провайдеры будут обязаны хранить записи звонков и сообщений, а также мета-данные пользователей. Совершенно ясно, что технически выполнить эти требования невозможно, по крайней мере, сразу, – значит, закон будет применяться целенаправленно, точечно с целью политических репрессий.
«Пакет Яровой» и неправомерное применение антиэкстремистского законодательства свидетельствует о том, что Россия продолжает использовать тему экстремизма и терроризма как повод для репрессий гражданского общества. Это приведет к легитимизации нарушения права на свободу выражения мнений, на свободное распространение информации, на мирный протест и свободу собраний.
Инесса Сахно