Уже привычной стала фраза, сопровождающая новости о войне России против Украины: «проверить информацию не представляется возможным» – хоть вводи специальную аббревиатуру. Это касается не только сообщений очевидцев в соцсетях, но и официальных заявлений воюющих сторон, – хотя, казалось бы, за событиями в Украине напряженно следит весь мир, там работают журналисты, правозащитники, специальная группа по документированию военных преступлений.
Тем временем в далекой от Украины части Евразии – в Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана – развернулась другая «спецоперация» – власти называют ее антитеррористической, – которая, к сожалению, не нашла должного отражения в мировых СМИ и с самого начала эскалации воспринималась как локальное явление. О непризнании и дискриминации памирских народов – этнически-религиозного и языкового меньшинства – нечасто пишут даже правозащитники, в последнее время на ситуацию в ГБАО реагировал Спецдокладчик ООН по правам меньшинств. Скудную информацию оттуда проверить не представляется возможным не только потому, что Памир далеко и высоко, и не только потому, что журналисты находятся под огромным давлением и не могут свободно освещать происходящее, но и по той простой технической причине, что с ноября 2021 года в ГБАО отключены интернет и мобильная связь.
При всей разнице, сообщения очевидцев, которые все-таки пробивают этот железный занавес, показывают, что жители ГБАО видят в противостоянии населения и силовых подразделений прямые аналогии с войной в Украине. Журналистка Анора Саркорова, которой в свое время власти Таджикистана фактически запретили работать по профессии и которая сейчас почти единственный «рупор» сообщений с места событий, передает слова местного жителя: «Вамар – как Буча. Везде трупы. Ищут людей. Везут в отделы милиции и ГКНБ на допрос и избивают до смерти».
Вамар – это центр Рушанского района, где протестующие 16 мая перекрыли дорогу на столицу ГБАО Хорог, чтобы задержать военную колонну (повалили деревья, устроили преграды из покрышек). Пишут, что силовики не давали забрать не только тела убитых, но и еще живых раненых протестантов, которые истекли кровью и умерли. Пишут, что в Рушанском районе идет повальная «зачистка», что мужчин забирают в пограничную комендатуру – из домов и из больницы, пытают их и после допросов убивают; Анора Саркорова называет имя одного из таких погибших – 44-летнего Шухрата Руштова. Пишут о многочисленных актах мародерства силовиков. Сообщают о гибели 7 человек, находившихся в саду в Вамаре, от обстрела снарядами с вертолета. Пишут, что снайперы расстреляли тех демонстрантов, которые пытались скрыться в горной местности. Пишут, что пропали 17 человек, выехавшие на машинах из Душанбе в Хорог, все они родственники или знакомые тех, кого власти называют «организаторами» беспорядков. Пишут, что число погибших может быть около 40 человек, но только 21 (или 25, или 27) мертвых было разрешено похоронить (в том числе погибшего первым 30-летнего Замира Назаршоева), остальные пока не найдены. Есть слухи о том, что тела убитых бросали в реку, поэтому сомневаются, что их вообще найдут. Говорят, что Таджикистан запросил экстрадицию около 350 памирцев, живущих в России, – у некоторых есть российское гражданство (именно таким образом в Таджикистан вернули бойца ММА Чоршанбе Чоршанбиева, которого уже осудили на 8,5 лет, и активиста памирского землячества Амриддина Аловатшоева – его осудили на 18 лет). Ко всему этому надо добавлять фразу «проверить не представляется возможным», ведь сообщения очевидцев через соцсети – это наш единственный альтернативный источник. Во всё это верить не хочется, но после Бучи многие убедились, что ужасной правдой может оказаться самое невероятное…
Официальные таджикистанские СМИ пишут совсем другое: «спецоперация по нейтрализации вооруженных боевиков в Рушанском районе Горно-Бадахшанской автономной области страны завершена», ни один мирный житель не пострадал, а были убиты и «попали в плен» только «террористы», оружие было заранее ввезено из-за границы, среди «боевиков» были «иностранные наемники»… Российский МИД развивает эту терминологию – «криминальные элементы и примкнувшие к ним экстремисты». Существенно разнятся данные о погибших и раненых, о применении протестующими оружия (МВД перечисляет сорта захваченных пистолетов и пулеметов, соцсети пишут – огнестрельного оружия у протестующих не было) – но как проверить?
То, что происходит сейчас в ГБАО, — это очередное дежа-вю, ужасное потому, что власти Таджикистана за много лет так и не нашли никакого другого способа разговора с населением, кроме военного подавления. Из предыдущих подобных ситуаций наиболее кровавыми стали массовые беспорядки в 2012 году – тогда в ГБАО тоже ввели войска, тоже были многочисленные жертвы, тоже отключили мобильную связь, и всё это называлось «спецоперация». С тех пор военное присутствие в регионе усилилось, и о сегодняшних событиях памирцы рассказывают как о рутине: «Всё опять пошло по обычному сценарию: стали летать вертолеты, обстреливать нас снарядами, на высотах засели снайперы и начали стрелять на поражение».
Но вот что отличает нынешнее противостояние от событий 10-летней давности: тогда активно действовало гражданское общество Таджикистана, и коалиция ведущих правозащитных организаций по результатам серьезной мониторинговой миссии опубликовала подробнейший отчет об установленных фактах нарушений прав человека, свидетельства очевидцев и даже (!) реакцию властей – официальные ответы на запросы, что в нынешних обстоятельствах кажется удивительным – в сравнении с полным отказом власти от диалога с населением и огромным давлением на СМИ и правозащитников, которые мы наблюдаем сегодня.
Именно этого – доступа независимых наблюдателей, местных и международных СМИ в регион требовали протестующие 14 и 16 мая, чтобы проверить информацию наконец представилось возможным: «…просим о мониторинге, адвокации и помощи со стороны специализированных учреждений ООН, ОБСЕ, МККК, международных и местных правозащитных организаций в ходе расследования правоохранительными органами актов, которые имели место 25-28 ноября 2021 года и вызвали протесты, а затем аресты, преследования, осуждения уроженцев Памира. Необходимо обеспечить, чтобы такое расследование и судебное разбирательство проводились в полном соответствии с законами Таджикистана, а также обязательствами Таджикистана по Конвенциям ООН и обязательствами ОБСЕ в области прав человека. Мы призываем международное сообщество к немедленным действиям по предотвращению насильственных столкновений в ГБАО». А еще требовали – вывести наконец из уставшего от милитаризации региона войска, за исключением полиции и пограничников, немедленно прекратить практику запугивания, арестов, принудительных телевизионных признаний, обвинительный уклон правосудия, а главное – требовали гарантий того, что правительство Таджикистана не будет силой подавлять мирные протесты.
В 2017 году АДЦ «Мемориал» подал альтернативный доклад в Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации о положении некоторых этнических меньшинств в Таджикистане. Мы писали, что предвзятое отношение к памирцам властью отрицается, но имеет место: их выявляют визуально, по характерному акценту в таджикском языке, по указанному в паспорте месту рождения; их не учитывают отдельно при переписи населения (записывая таджиками), и число памирцев можно определить довольно приблизительно путем вычитания из общего населения ГБАО «узаконенных» национальностей; что памирцев, в большинстве исповедующих исмаилизм, нередко считают «неправильными» мусульманами, хотя об исмаилизме у среднестатистических таджиков представления самые смутные; что памирцев не назначают на ведущие должности, считая их нелояльными и подозревая регион в целом в сепаратизме; что языками памирцев на государственном уровне пренебрегают, хотя они довольно хорошо описаны и для них разработаны учебные материалы, – помню, один наш информант сказал: «Наши языки нужны только до аэропорта Хорога, а дальше не нужны»; и кстати об аэропорте – авиасообщение с ГБАО давно прервано, добираться туда из Душанбе надо по горным дорогам часов 12 на внедорожнике, зимой – с риском для жизни (отключение интернета в ноябре 2021 года не позволило школьникам учиться удаленно, а старшеклассникам сдать экзамены и вовремя подать заявки на стипендии – не все семьи решились или смогли зимой найти средства на поездку детей в Душанбе, так что жизненные планы десятков выпускников оказались нарушенными).
Подзаголовок нашего доклада был – «От непризнания к дискриминации», и некоторые коллеги посчитали, что мы высказались слишком резко (не говоря о властях Таджикистана, которые восприняли критику в штыки). Однако наши тогдашние оценки, увы, подтвердились: пренебрежение к культуре и языку, игнорирование самоидентификации памирцев, недостаточное внимание к экономическому развитию ГБАО (там наивысший в Таджикистане уровень безработицы, трудоспособные люди вынуждены ехать в трудовую миграцию), инфраструктуре (нет авиасообщения, дороги в ужасном состоянии), а главное – недостаточная представленность памирцев во власти и менеджменте, милитаризация региона – все это привело к протестам в ноябре 2021 года и их подавлению, к новым протестам и уже к нынешней очередной «антитеррористической операции» с многочисленными жертвами.
В организации незаконного митинга 16 мая 2022 года и последующих беспорядков власти обвинили нескольких человек. Один из них, оппозиционный политик социал-демократического направления Алим Шерзамонов, находится за границей. Второй – генерал пограничных войск Холбаш Холбашов, памирцы считают, что он похищен силовиками. Третий – «неформальный лидер» Мамадбокир Мамадбокиров – убит 22 мая. Пресс-служба МВД: «в результате внутренних криминальных разборок». Социальные сети со слов местных источников: застрелен снайпером одного из силовых ведомств республики. Другую версию, ссылаясь на очевидцев, излагает Анора Саркорова: безоружный Мамадбокиров, который за последнее время пережил несколько покушений и не выходил из дома, настоял на том, чтобы его никто не сопровождал, вышел на улицу; из неожиданно подъехавшей машины вышли четверо сотрудников спецслужб, окружили Мамадбокирова и расстреляли его в упор. Сообщают об убитом свидетеле произошедшего, который пытался спасти Мамадбокирова, и о тяжелом ранении человека, который всё же сопровождал Мамадбокирова и шел за ним на расстоянии. Эта последняя версия могла бы лечь в основу народной песни или легенды – возможно, они будут сложены. Памирцы романтизируют Мамадбокира Мамадбокирова и считают его смерть героической. Узнаем ли мы когда-нибудь, как было дело?
Четвертая обвиняемая – журналистка Улфатхоним Мамадшоева. Ей вменяют «публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя» – однако никому неизвестно, где и кого она «призывала». О том, как уважают Улфатхоним на Памире и вообще в Таджикистане именно за миротворчество, пресса уже рассказала. Я знаю Ульфат лично. Для меня мучительно даже думать о том, что она находится в застенках ГКНБ, представлять, какому давлению она подвергается. Перед тем, как ее забрали в СИЗО, она опубликовала в Фейсбуке: «Меня зовут Улфатхоним Мамадшоева, я правозащитник, независимый журналист. И на такие обвинения в мой адрес со стороны МВД … кроме своей незапятнанной совести и сострадания к своему маленькому народу – памирцам, мне нечего сказать».
К деэскалации на Памире призвали послы ЕС и ряда западных стран, отреагировал Спецдокладчик ООН по вопросам меньшинств. К миру призвал и чрезвычайно почитаемый памирцами религиозный лидер исмаилитов Ага Хан IV. Лейтмотив его посланий – избегание насилия, беспорядков и любой незаконной деятельности, соблюдение законов, созидание на благо страны. Мир, открытость, справедливость, прекращение политических репрессий – вот что должно стать возможным на Памире. Для этого, конечно, необходимо независимое расследование трагических событий, с участием правозащитников и международных наблюдателей, в идеале – хорошо бы назначение в рамках спецпроцедур ООН Специального докладчика по ситуации в ГБАО, принимая во внимание затянувшееся «необъявленное военное положение». К сожалению, в ГБАО сейчас попасть невозможно, поэтому гражданским активистам нужно постараться как можно точнее записать свидетельства очевидцев, восстановить ход трагических событий. Буча дождется своего трибунала – рано или поздно будет справедливый суд и в Хороге.
Ольга АБРАМЕНКО
Впервые опубликовано в блоге Радио Свобода
CC-BY-SA-3.0 Фото: Raki_Man / Wikipedia
