Обратная связь 
Публикуем подборку выступлений участников дискуссии “Противостояние российскому колониальному давлению: голоса разных народов”, состоявшейся 25 октября в Европейском Парламенте, организованной совместно АДЦ “Мемориал” и депутаткой ЕП Расой Юкнявичене.
Вера Грузова
Я – украинка.
Мое выступление посвящено украинскому пути противостояния российскому колониальному давлению и тому, как моя личная история стала частью этого пути. Моя история показывает, что свобода и осознание себя гражданином неотделимы от каждодневной борьбы за свои гражданские права.
Мне сейчас 35 лет, и моя украинская идентичность сложилась не сразу. Три важных вехи на этом пути – это две революции 2004 и 2013 года и полномасштабная война, развязанная Россией. Я думаю, что сейчас этот процесс закончился — я на 1000% украинка, и это навсегда. Мой 6-летний сын последние 2 года живет в Бельгии из-за российско-украинской войны. За это время он много думал и говорил о том, что он украинец.
Я родилась в аполитичной интеллигентной семье. В детстве я не задумывалась о том, что я украинка, эта тема не обсуждалась, и в нашей среде люди не были особенно толерантны к таким дискуссиям. В раннее постсоветское время политическая и общественная жизнь Украины находились под огромным влиянием России и ее политической повестки – в этом смысле колониальное давление, сложившееся еще во времена Российской Империи и Советского Союза, продолжилось и не было преодолено, хотя его антидемократический и противоправный характер противостоял прогрессу, независимости и правам человека.
Я, как и многие граждане страны, долгое время не понимали опасность этого влияния. Политическая и медийная пропаганда успешно кормила нас ложью. Однако в определенный момент мы поняли, что это серьезный и буквально жизненно важный выбор: существовать, если Украина будет по-настоящему независимой и демократической, или умереть, если у нас отнимут гражданские права. В Украине мы решили жить. Быть Украиной и бороться за то, что принадлежит нам по праву.
В 2004 году произошла большая мирная революция, проукраинский кандидат в президенты и его сторонники боролись за демократические перемены с пророссийским кандидатом. Мне было 16 лет, и я впервые увидела идеологический конфликт между будущим и прошлым, между тем, что я ощущаю правильными прогрессивным, и тем, что может остаться “как всегда”.
С тех пор я стала заниматься активной защитой своих и чужих гражданских прав. Украина погрязла в коррупции, беззакониях и противоправных действиях чиновников. Я и мои друзья – молодые активисты – боролись за свои базовые права: право свободу собраний, право голоса, право на медицинское обслуживание. Мы требовали от органов власти качественного исполнения своих обязанностей.
Нас было не так много, но нам удалось добиться позитивных изменений. Для меня это была хорошая школа. Мы чувствовали, что находимся в авангарде украинского общественного движения. И мы действительно брали на себя большую ответственность как граждане Украины. Это было патриотично и смело – говорить на украинском языке публично и в личном общении в Одессе или Донецке, собирать большие митинги в поддержку какого-то нового закона или в знак протеста против действий какого-то министра. Тогда не все разделяли наш активизм, многие говорили, что “это не нормально”, “мы так обычно не делаем”.
Я была идеалисткой, не видела общей картины, поэтому, когда в 2010 году в Украине к власти пришла пророссийская власть с Виктором Януковичем в качестве президента, я не поняла, что это начало настоящей катастрофы. Но было ясно, что эти изменения несут прямую угрозу для украинской демократии и что мы должны быть готовы к противостоянию и борьбе.
Когда в 2013 году собрался Евромайдан, когда наступили времена мирной Революции Достоинства, мне было страшно, но я была в первых рядах. Было очевидно: для того, чтобы стать Украиной, которую мы хотим, нам нужно бороться и победить. Я осознала, что я в очередной раз несу большую ответственность за будущее нашей страны, в то время как другие сидят дома и ничего не предпринимают. Нас было так много на главных площадях страны в те месяцы Революции Достоинства, и для меня это общественное движение было в ряду таких инструментов демократического общества, как социальный протест, общественные кампании, просвещение людей, участие в выборах, обращение в суды, адвокатура.
Мы не использовали тогда слово “империализм”, но мой друг был убит в центре Киева в числе более 100 участников мирного протеста – из-за России и ее империализма. Мой Крым был насильственно оккупирован Россией – со всеми людьми и отношениями, которые были между людьми. Россия перешла к открытому наступлению, это было жестоко и несправедливо, и мы этого не ожидали.
Но разве от этого я перестала быть украинкой? Перестала нести ответственность за Украину, расхотела жить на своей земле, разделить радости и трудности? Стало ли у меня от этого меньше прав на то, что мне принадлежит?
Нет.
Сегодня мы, украинцы, и с нами вместе весь демократический мир, – ведем решающий бой с Россией. Украина будет стоять до конца, и у нашего народа никогда не было такого единства. Угроза России и ее имперские амбиции существовали веками, но не так-то просто было осознать их смертоносность.
Для себя я вынесла такие уроки:
- за демократические права следует бороться постоянно, поскольку реакционные силы пользуются любой слабостью оппонентов;
- эта борьба должна быть серьезной, механизмы защиты гражданских прав должны быть сильными и действенными, так как цена вопроса – независимость страны и жизнь ее граждан;
- нельзя дожидаться насилия – нужно его предотвращать и принимать меры тогда, когда еще возможен диалог, а не тогда, когда в ход идет оружие.
Катерина Назаршоева
Российское колониальное давление в Центральной Азии
Мое выступление посвящено противостоянию российскому колониальному давлению в Центральной Азии, о которой я знаю не понаслышке. Мне предоставилась честь быть голосом народов Центральной Азии. Наш регион многонациональный, мультикультурный, и поэтому неудивительно, что у многих людей там, идентичность сложная, как например, у меня, – там есть и узбекская, украинская, памирско-таджикская, молдавская составляющая. Все эти народы испытывали во времена Российской Империи колониальный гнет, а в советское время политика подавления продолжилась. Результаты этой политики отразились на истории моей семьи и моей личной истории уже в настоящее время, когда прошло больше 30 лет после развала Советского Союза. Я сталкивалась в течении всей своей жизни с несправедливостью ко мне как к мигрантке в России, как памирке в Таджикистане, как украинке, когда началась полномасштабная война в Украине.
В Советском Союзе провозглашался интернационализм и дружба народов, но на самом деле подавлялось всё национальное. Поэтому после развала СССР было так много этнических конфликтов, погромов. С самого детства во мне подавляли и стирали мои корни, пусть они были разные, но я не чувствовала себя, как памирка, украинка или таджичка. То, что было связно с культурой, родным языком, традицией и религией народов считалось национализмом или вовсе экстремизмом. Уже во времена независимости такая политика продолжилась в странах Центральной Азии по отношению к меньшинствам.
Страны Центральной Азии до сих пор очень сильно зависят от России. В прежние времена Российской Империи это была прежде всего эксплуатация природных ресурсов, а также дешевый труд местного населения, на шахтах, рудниках, добыче соли, строительстве железных дорог и военных укреплений. В наше время, в 21-м веке, происходит многомиллионная трудовая миграция жителей Центральной Азии в Россию. Я испытала ее на себе – это предвзятое отношение, постоянные унижения, угнетение, неуважение и грубость, как со стороны обычных людей, так и со стороны власти и госструктур в России. Это жестокая эксплуатация людей, они живут и работают в тяжелых условиях, часто не соблюдается техника безопасности, рабочие гибнут от несчастных случаев. Миграционные правила России устроены так, что их нереально выполнить, поэтому работники из Центральной Азии часто становятся жертвами полицейских рейдов, постоянного вымогательства взяток со стороны полиции, коррупции в миграционных органах, выдворений, попадания в черные списки запрета на въезд. Огромная проблема в России – это расизм, и на бытовом уровне, и на государственном. Люди неславянской внешности, нерусской национальности чувствуют это на каждом шагу. В моем случае это была не внешность или цвет кожи, а мои документы и гражданство. Долгое время я искала в России работу. У меня высшее образование, я прекрасно владею русским языком. На собеседовании я производила очень хорошее впечатление, но как только работодатель узнавал, что я из Таджикистана, отношение ко мне резко менялось. Уже не играло никакой роли, какой опыт я имею, какими знаниями обладаю, – раз я мигрантка и таджичка, значит, ко мне нет и не может быть доверия.
Сейчас, когда идет война в Украине, трудовые мигранты из Центральной Азии платят страшную цену за свою миграцию и за зависимость нашего региона от России. Многие из них, чтобы избежать бюрократии и коррупции, проверок документов на каждом шагу, решили получить российское гражданство, и теперь их принудительно подвергают мобилизации как граждан России. Многих мигрантов, которые сохранили гражданство своих стран, обманом заставляют подписать контракт с российской армией, привлекают к работе на оккупированных территориях Украины, таким образом они участвуют в военных преступлениях. То есть они теперь гибнут не на стройках в России и не от нападений русских расистов, а на преступной войне.
Это тоже имеет свои аналогии в истории Российской Империи. Во время Первой мировой войны царь Николай-второй издал указ о мобилизации в армию на тыловые работы 400 тысяч так называемых инородцев, то есть нерусского населения Сибири и Центральной Азии. Тогда это стало причиной массового восстания, оно было подавлено самым жестоким способом карательными отрядами российской армии и казаков. Спасаясь от репрессий, казахи и кыргызы бежали в Западный Китай. Сейчас история повторяется снова, только в русле полномасштабной войны в Украине и мобилизации в России мигрантов и коренных народов.
С начала полномасштабной войны в Украине со стороны России во мне проснулась украинскую идентичность, я больше осознала все эти аналогии, влияние истории России на наши страны. Я видела две войны – гражданскую войну в Таджикистане и теперь войну в Украине. Я не желала такой жизни для своих детей, но и мои дети испытали на себе войну. Снова мы бежим.
Есть такое выражение «Россия – тюрьма народов». Народы Центральной Азии остаются в заложниках Российской Федерации. Ситуация изменится только с победой Украины.
Шамиль Магомедов
Я из Дагестана, и мне трудно говорить от имени всей республики, потому что в дагестанском обществе существует большое разнообразие мнений по поводу имперской политики России по отношению к народам Дагестана. Так что в своем выступлении я расскажу о разных взглядах, которые зависят от социального статуса, религии или этнической принадлежности и многих других факторов. Для нас период имперской политики России начался с 1859 года, когда был пленен имам Шамиль – лидер кавказской оппозиции – и Россия гарантировала свободу вероисповедания на Кавказе, в Дагестане и Чечне. Долгое время они соблюдали это соглашение.
Однако уже в 1980-90-е годы дискриминация дагестанцев и других кавказцев в России стала очевидной. Это, например, трудности с арендой квартир (в объявлениях указано “Только для славян”) или при трудоустройстве, или даже в армии. Когда я служил в пограничных войсках, в нашей части агент ФСБ набирал людей в элитные войска для охраны президентских объектов, однако он сказал, что туда принимают только славян. Когда я спросил, почему только славяне, он немного смутился – ведь это условие было незаконно, и сослался на рекомендацию начальства. Я думаю, что многие выходцы с Кавказа не раз сталкивались с подобными ситуациями.
В государственных федеральных средствах массовой информации, если речь идет о преступлениях, совершенных выходцами с Кавказа, всегда подчеркивается их происхождение или этническая принадлежность. И, ссылаясь на мой 14-летний профессиональный опыт работы юристом-правозащитником и сотрудничества с “Мемориалом”, могу сказать, что кавказцы в центральных регионах России обычно получают более длительные сроки тюремного заключения, чем представители славянского населения, за те же преступления с теми же отягчающими или смягчающими вину обстоятельствами. В пенитенциарных учреждениях кавказцы часто подвергаются дискриминации со стороны охранников и администрации только из-за этнической принадлежности и вероисповедания.
Некоторые резонансные события заставили дагестанцев усомниться в том, что они являются равноправным субъектом в России. Например, в 2010 году Россия передала Азербайджану два дагестанских села в Магарамкентском районе вместе с прилегающими пастбищами. Речь идет не только о земле, но и о водных ресурсах (река Самур), которые на юге Дагестана стоят дороже золота. После распада СССР в 1991 году эти села оказались окруженными территорией Азербайджана, но они всегда относились к Дагестану. В сентябре 2010 года было подписано соглашение о государственной границе между Азербайджаном и Россией, подписанное бывшим президентом России Медведевым и президентом Азербайджана Алиевым, в то время как мнения дагестанцев об этом не спрашивали; никто не говорил об этом в государственных СМИ. Предыдущий президент Дагестана Муху Алиев заблокировал соглашение на этапе переговоров в Баку и даже вступил в конфликт с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым. Соглашение было подписано только после того, как Муху Алиеву пришлось покинуть свой пост из-за его несогласия с новой демаркацией.
В дагестанском обществе бытует мнение, что коррупция, которая, согласно официальной статистике, является в Дагестане одной из самых высоких среди других регионов России, используется федеральным центром как инструмент торможения экономического развития Дагестана. Тезис о том, что Дагестан живет на дотациях Москвы, очень активно продвигается федеральным правительством, но многие жители Дагестана в это не верят, потому что республика обладает очень хорошим экономическим потенциалом для того, чтобы быть устойчивой, обеспечивать себя, так что она могла бы существовать как независимое государство.
Мы наблюдаем имитацию борьбы с коррупцией в Дагестане, это очевидно для населения республики. 10 лет назад было много высокопоставленных чиновников (мэров, министров) были арестованы, но их заменили люди, которые имеют плохую репутацию и ранее были вовлечены в коррупционные схемы.
Остро стоит проблема давления на религиозные общины Дагестана. Мусульмане составляют около 90% населения Дагестана. Федеральный центр ввел так называемый профилактический учет лиц, склонных к исламистскому экстремизму и терроризму, но на самом деле в эти полуофициальные списки включаются случайные люди, даже те, кто не исповедует никаких религий. В наш правозащитный центр “Мемориал” было много обращений от людей, которые оказались в списке. Власти отрицают, что такой список существует, но все о нем знают. Людей останавливают на контрольно-пропускных пунктах, их допрашивают, снимают отпечатки пальцев, фотографируют, удерживают в течение нескольких часов, полиция берет образцы их слюны и голоса, посещают их дома; таким образом, это создает проблему в повседневной жизни. Сотрудники Министерства внутренних дел стремятся выявить как можно больше лиц, склонных к экстремизму; но поскольку таких людей просто нет, они пытаются выполнить план – например, задерживая верующих в мечети во время полицейских рейдов. По некоторым оценкам, в списке значится 20-25 тысяч дагестанцев, и абсолютное большинство из них не имеет никакого отношения ни к экстремизму, ни к терроризму.
На фоне всех этих проблем мнение о независимости Дагестана становится все более популярным, но большинство не считает такой сценарий реалистичным. Веским аргументом против этого является опыт Чечни. Две войны в Чечне, как вы знаете, велись не только за территориальную независимость, но и по религиозному признаку. Многие дагестанцы знают ситуацию не понаслышке и понимают, что Дагестан может превратиться в еще одну Чечню с захватом власти радикальными религиозными группировками. Этот фактор вызывает серьезную озабоченность у многих дагестанцев, независимо от того, насколько они не согласны с федеральным центром. Хотя многие дагестанцы испытывают ненависть к России как к метрополии, вопрос суверенитета заморожен, так как неясно, как реализовать эту идею, избежав чеченского сценария.
Яна Таннагашева
Большое вам спасибо за возможность выступить – истории всех спикеров находят во мне отклик. Я тоже расскажу свою личную историю и выскажусь об общем положении коренных народов России.
Я принадлежу к шорцам, коренному малочисленному народу, живущему в Кемеровской области – Кузбасском угольном регионе. Пять лет назад я была вынуждена уехать из России, потому что я и моя семья боролись против варварской добычи угля в Кузбассе и подверглись угрозам и преследованиям со стороны российских властей и крупных угольных компаний. Мы получили убежище в Швеции.
Коренные народы России очень разные – малочисленные, как мой народ шорцы, и более крупные. Все они, как и другое нерусское население, страдают от дискриминации. Шорцы веками занимались рыбной ловлей и охотой, традиционным ремеслом было кузнечество, однако русские запретили нашему народу им заниматься. Сегодня наша тайга уничтожается, а наши реки загрязняются из-за варварской открытой добычи угля, так что мы теряем оставшиеся традиционные промыслы, такие как рыбалка и охота, многие наши люди переезжают в города. Они теряют родной язык, ассимилируются, подвергаются урбанизации. Страдает здоровье народа, дети рождаются с врожденными пороками, из-за экологической катастрофы в нашем регионе очень высокий уровень заболеваемости раком. Все это – звенья в цепи колониальной политики России.
Сегодня коренные народы России страдают от войны. Когда год назад началось крупномасштабное вторжение российских войск в Украину, кто был первым мобилизован в армию, кого отправили на фронт? Это были представители коренных народов: якуты, буряты, тувинцы. Некоторые из наших мужчин спасаются от мобилизации, просто уходят в тайгу и выживают традиционным способом. Был случай на Дальнем Востоке, когда мужчины пересекли границу на лодке и попросили убежища на Аляске. Многие не смогли спрятаться – их задерживают и мобилизуют. В Якутии сообщалось о случаях, когда из отдаленных деревень, где нет дорог, мобилизованных людей доставляли вертолетами. Некоторые представители коренных народов идут на войну добровольно, потому что подвержены пропаганде, а для многих это становится единственной возможностью заработка. Они гибнут на войне, домой их привозят грузом-200. Численность шорцев составляет 10 000 человек, и если из них завербуют даже 10 или 20 человек, это будет большая потеря. Некоторые из наших людей попали в плен, многие возвращаются с войны ранеными и инвалидами. Это ужасная трагедия для наших народов. Некоторые люди, находящиеся в тюрьмах, заключают контракты, чтобы вернуться на родину «как герои». В общем, это ужасно, страшно и очень грустно, но важно это признать и важно, что мы сегодня это обсуждаем.
Проблема колониального угнетения стоит очень остро. Мы уже давно говорим об этом. Ситуация в нашем регионе с добычей угля продолжается уже довольно давно. Коренные народы не только в России, но и во всем мире обычно живут в районах, богатых полезными ископаемыми, и между населением и бизнесом существует конфликт. Мы имеем право на нашу территорию, и при использовании ресурсов должно быть получено информированное предварительное согласие коренных народов. Однако Россия не обеспечивает права коренных народов. Россия пытается манипулировать коренными народами, когда те, у кого много денег и рычагов влияния, покупают представителей некоторых организаций из числа коренных народов. В общественном мнении культивируется «фольклорный» образ коренных народов, которые только танцуют и поют в национальных костюмах, но ничего не делается для сохранения родных языков, для настоящего развития, игнорируется право на наше самоопределение.
В заключение я хотела бы повторить то, о чем сегодня уже говорили: Украина сегодня платит очень высокую цену, и это трагедия, не только за свою свободу, но и за свободу всех других наций и народов, которые веками страдали от дискриминации, подавления и ксенофобии.
Дмитрий Бережков (Международный Комитет Коренных Народов России / ICIPR)
Я – ительмен, являюсь представителем одного из коренных народов Камчатки. Камчатка — это большой полуостров на Дальнем Востоке России и один из самых богатых регионов в мире по рыбным и водным биологическим ресурсам. Коренные народы Камчатки испытывают большие трудности с коммерческими компаниями, занимающимися рыбным промыслом в нашем регионе. Порой возникает ситуация, когда коммерческая рыболовная компания получает лицензию и рыболовный прямо в поселке или рядом с поселком, где проживают коренные народы, а местным жителям запрещают ловить рыбу там, где они ловили ее веками. Это лишь один из примеров дискриминации в нашем регионе.
Я также являюсь членом Международного Комитета Коренных народов России. Это довольно молодая организация, которую мы создали в марте 2022 года в качестве реакции на вторжение России в Украину. В 2011 году я был вынужден бежать из России из-за преследований со стороны российских спецслужб. Впоследствии к нашей команде присоединились другие правозащитники из числа коренных народов России, которые сейчас живут в разных странах. Когда в феврале 2022 года Россия вторглась на территорию Украины, мы осознали, что нам необходимо объединить усилия для того, чтобы публично выразить свое несогласие с этой войной и показать, что коренные народы России не поддерживают этот конфликт. Хочу отметить, что лидерам коренных народов, нашим коллегам, сестрам и братьям, которые продолжают жить в России, сегодня опасно открыто высказываться об этой войне из-за страха перед репрессиями со стороны властей.
Важно отчетливо представлять, кто признается коренными народами в России. Российская Федерация в начале 90-х годов признала так называемые «коренные малочисленные народы», и это довольно уникальная терминология. В других частях мира она не используется. Эти народы продолжают вести свой традиционный образ жизни, включая такие отрасли хозяйственной деятельности как оленеводство, охота, рыболовство. При этом по российскому законодательству их численность не может превышать 50 тысяч человек. С одной стороны, это дискриминационное определение, которое исключает другие более многочисленные коренные народы России, такие как, например, якуты. С другой стороны, мы должны признать, что коренные малочисленные народы России относятся к числу наиболее уязвимых групп населения страны.
Некоторые из наших народов насчитывают менее нескольких тысяч или даже сотен человек. Около двух третей коренных малочисленных народов Российского Севера, Сибири и Дальнего Востока вовлечены в традиционные отрасли экономики, продолжают сохранять свою традиционную культуру и образ жизни. Экономически они зависят от рыболовства, оленеводства и других традиционных источников существования. Коренные народы продолжают оставаться одним из беднейших слоев населения России. Такие события, как сегодняшняя дискуссия, значимы для нас. Мы испытываем нехватку ресурсов интеллектуальных, финансовых. Крайне беден наш кадровый потенциал, а наш голос часто не заметен как на национальном, так и на международном уровнях, потому что более крупные игроки не считают важным слышать голоса, тех, кто не представляет интереса в электоральном смысле.
Я также хотел бы обговорить важны для нас аспект в рамках сегодняшней дискуссии. Что такое колонизация и как ее понимают российские историки и чиновники. В рамках исторического дискурса, который продвигается официальными российскими историками и представителями государства Россия не признается колониальной империей. Эти люди говорят о том, что Россия не колонизировала сибирские территории, объявляя этот процесс присоединением или даже добровольным объединением и созданием братства народов. В то же время мы считаем, что Россия является классическим примером традиционной колониальной империи. Это традиция, которая зародилась еще в Московском государстве, затем продолжилась Российской империей, Советским Союзом и продолжается сегодня в виде нынешней Российской Федерации. При этом российские официальные лица настаивают на том, что Российская империя был совершенно не похожа на европейские колониальные империи, такие как Британская или Испанская.
Согласно же нашему понимаю, единственное существенное отличие российской колонизации Сибири от испанской колонизации Нового Света заключалось в ее экономической природе. Испанцы, приплывшие в Америку, охотились прежде всего за золотом и не щадили никого из тех, кто им обладал, для того чтобы захватить сокровища. Напротив, русским казакам, пришедшим в Сибирь, нужны были, прежде всего, высоко ценимые ими меха для внешней торговли. Поэтому они не вырезали беспощадно местное население, так как им был нужен ясак в качестве налога с покоренных общин.
Но и далее, на протяжении всей истории Советского Союза и современной России сохранялся схожий экономический характер взаимодействия с коренными народами, просто менялся основной объект торговли и система его добычи. Нефть и природный газ, добываемые в Сибири и на Ямале, стали источником экономического могущества Советского Союза и в дальнейшем Российской Федерации. Еще один сдвиг в добывающей природе все той же ресурсно-ориентированной экономики, мы наблюдаем сегодня, когда экономическая модель, работающая на ископаемом топливе, на наших глазах трансформируется в так называемую “зеленую” экономику, которая нуждается прежде всего в материалах необходимых для производства электрических батарей и сопутствующих «зеленых» технологий, таких как литий, никель и другие подобные металлы.
Это можно сравнить с волнами атак, набегами за разными видами богатств на одни и те же завоеванные территории. Такой экономический подход особенно важен для Москвы, поскольку торговля природными ресурсами является одним из основных источников доходов российского бюджета.
В российской Арктике, Сибири и на Дальнем Востоке проживают 40 коренных малочисленных народов. Их общая численность составляет чуть больше 250 тыс. человек. Это прежде всего малочисленные народы. Например, ительмены насчитывают около 2,5 тыс. человек. Но при этом эти народы проживают на огромных территориях от Финляндии до Чукотки и Китая, что оставляет примерно две трети от всей территории России. Огромные территории нужны нашим народам прежде всего потому, что многие из них продолжают вести традиционный, кочевой или полукочевой образ жизни и используют большие пространства для традиционной экономики, например для оленеводства.
Следует отметить, что Россия сегодня активно пытается использовать общественное движение коренных народов в качестве инструмента их дальнейшей колонизации. Как вы, возможно, знаете, в России существует Ассоциация коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ (РАЙПОН), которая представляет интересы этих народов на федеральном уровне. Я много лет работал в этой организации, пока мне не пришлось покинуть страну. Но когда я там работал, это была обычная правозащитная организация, которая защищала права коренных народов и продвигала правозащитную повестку дня. Сегодня же эта организация фактически превратилась в инструмент кремлевской пропаганды.
Например, в 2023 году один из ключевых органов ООН по вопросам коренных народов – Экспертный механизм по правам коренных народов – подготовил доклад о влиянии милитаризации на коренные народы во всем мире. В этот доклад также были включены несколько пунктов о России, причем, читая эти пункты, можно легко представить себе, что они были написаны непосредственно в Кремле. Например, рассказывая о призывной кампании и принудительной мобилизации коренных народов на войну против Украины в 2022 году, авторы пишут о том, что коренные народы имели право на альтернативную военную службу во время призывной кампании и могли отказаться участия в военных действиях.
В то же время я знаю двух человек в Якутии, которые были призваны на военную службу и насильно мобилизованы именно потому, что они были охотниками из числа коренных народов. Почему именно их послали на войну? Потому что они знали не только русский язык, но и могли разговаривать на языке коренного населения республики, а также официально не имели работы, т.к. вели традиционный образ жизни. Если же учесть в целом процент призыва на войну представителей коренных малочисленных народов, то это огромная цифра.
В целом подготовка этого доклада высветила важную международную проблему: Россия, используя свое влияние и ведя довольно успешные переговоры с беднейшими странами Глобального Юга, осуществляет выгодную для себя корректировку документации ООН, искажая ее в свою пользу.
Мы, в свою очередь, протестовали против утверждения этого доклада и говорили о то, что это эта информация является неправдой. Что это ложь, которая не отражает точной картины в области прав коренных народов, но в итоге, под давлением России и при поддержке агентов РАЙПОН в структурах ООН, доклад был утвержден. Сегодня этот доклад является официальным документом ООН, и мы просим поддержки международного экспертного сообщества для борьбы с такой явной ложью в международных документах.
Другая причина, по которой такие мероприятия важны для нас, тоже связана с колониальными аспектами политической повестки, существующей сегодня в России. Мне не очень нравится сам термин – “окно возможностей”, но сейчас идет много дискуссий, не только в этнических сообществах, на уровне разных народов, но также и среди российской политической оппозиции о том, что будет в будущем. И мы согласны с тем, что война на Украине должна стать завершающим этапом в нынешней колониальной политике российского государства по отношению к коренным народам и другим национальным меньшинствам, проживающим сегодня в России. Мы не хотим продолжения существующей политической модели в будущем. Мы хотим и требуем радикальной смены этой модели. В ходе этих дискуссий обсуждаются вопросы: Распадется ли Россия в будущем? Будут ли образованы отдельные, независимые национальные государства? Какова вероятность и условия дезинтеграции России? Существуют разные точки зрения и разные ответы на эти непростые вопросы.
Лидеры так называемой1 демократической оппозиции периодически обсуждая будущее страны и возможность обособления отдельных территорий с целью создания этнических государств, чаще всего называют эту опцию, по той или иной причине, невозможной. Они говорят о том, что для России невозможно будущее в виде дезинтеграции и отделения от нее отдельных наций с целью построения собственных государственных проектов.
При этом в некоторых их высказываниях мы слышим абсолютно те же аргументы, которые использует Кремль в своем колониальном дискурсе. Например, среди исторических доказательств используется довод о том, что «территории к востоку от Волги исторически были малонаселенными». Еще одним сомнительным аргументом, на мой взгляд является утверждение о том, что во многих национальных республиках или других субъектах Федерации региональные администрации состоят во многом из представителей местных этнических меньшинств: якуты в Якутии или татары в Татарстане. Это считается доказательством участия этих народов в региональном управлении. И без дальнейшего анализа этих постулатов очевидно, что в целом они отражают стандартные кремлевские нарративы, воспроизведенные в тысячах исторических исследований и школьных учебников, о незначительности этнического сепаратизма в истории России.
Но наибольшее разочарование вызывает конечно то обстоятельство, что подобные дискуссии проводятся без каких-либо консультаций с представителями тех народов, которые проживают в том или ином регионе, которые являются членами тех этнических сообществ, о которых ведется дискуссия. Один из российских лидеров общественного мнения высказал как-то идею о том, что идея независимого Башкортостана интересна лишь нескольким маргиналам внутри республики, и поэтому это не вопрос для широкого обсуждения. Мы считаем это крайне неудачной точкой зрения и продолжением имперской парадигмы, потому что империя — это не только земля, экономика или политика. Это еще и наш менталитет, наше сознание. В целом можно сказать, что империи существуют не только на карте, но и в головах.
С другой стороны, тревогу вызывает мнение некоторых этнических активистов, представителей колонизованных Россией народов, которые говорят о том, что они будут стремиться организовать свои отдельные государства, разрушить империю и получить независимость любыми средствами, несмотря на итоговый результат.
Как представители коренных народов, мы безусловно поддерживаем общую парадигму самоопределения народов вплоть до возможности создания отдельных национальных государств.
Но как представители коренных малочисленных народов, мы отчетливо понимаем, что коренные малочисленные народы российской Арктики, Сибири и Дальнего Востока не смогут в будущем создать свои национальные государства, прежде всего, в силу своей малочисленности. При любом стечении обстоятельств окажемся в чьем-нибудь государстве – в России, или, например, в Якутии, или в другой стране.
И мы с большой осторожностью относимся к подобным дискуссиям, поскольку их инициаторы ставят своей целью создание независимых государств и не уделяя при этом особого внимания проблемам будущего управления или строительства политической системы, например демократии. Мы помним опыт распада Советского Союза, который в начале 1990-х годов раскололся на несколько независимых государств включая среднеазиатские республики или прибалтийские демократии.
И сегодня эти страны живут в совершенно разных исторических и политических реалиях. Я не уверен, что коренные народы Сибири в случае распада России будут слишком заинтересованы в том, чтобы в будущем вместо авторитарного режима Путина оказаться в автократиях среднеазиатского типа.
Поэтому такие дискуссии, как та, что проходит сегодня, для нас крайне важны. Нам необходимо обсуждать, каким будет будущее коренных народов, коренных малочисленных народов российской Арктики, Сибири и Дальнего Востока, и каким будет их место в будущей политической повестке региона. К сожалению, мы понимаем, что крупным (более многочисленным) игрокам неинтересно или сложно обсуждать политические перспективы с такой незначительной (малочисленной) группой, как коренные малочисленные народы Российской Арктики. Поэтому мы просим поддержки западных политических и интеллектуальных сил, понимающих, что такое международное право и место в нем коренных народов, для участия в таких дискуссиях в качестве медиатора, обладающего достаточным потенциалом для приглашения за стол переговоров различных заинтересованных сторон.
1 Данная оговорка не случайна, так как на мой взгляд носителей демократических взглядов, которые проживают ныне вне России (чаще всего не по своей воле, а в связи с политически преследованиями) и продолжают активно обсуждать российскую политическую повестку дня и способы ее изменения, организуют передачи в сети YouTube и пытаются влиять на ситуацию внутри России, следует скорее называть политической эмиграцией, нежели оппозицией. В истории России можно найти лидера оппозиционных общественных взглядов, который оказавшись в эмиграции, с помощью своих сторонников внутри страны, все же сумел вернуться и построить крайне успешный политический проект, принесший впрочем впоследствии неисчислимые бедствия нации – Владимир Ленин. Однако его роль была уникальной, в то время как абсолютное большинство российских политических эмигрантов, так и остались таковыми, не оказав существенного влияния на политику и государственное управление внутри России. На мой взгляд это положение в полной мере распространяется и на представителей коренных народов, которые также были вынуждены эмигрировать из-за давления российских властей в последние годы.
