Обратная связь Радио Свобода: “Облавы на стройках, рынках, в мечетях” в программе “Человек имеет право”:
В Екатеринбурге полицейские наблюдали за тем, как на их глазах убивали аспиранта из Габона, шутили, отпускали расистские комментарии, но не вмешивались в ситуацию даже после просьб очевидцев. Это произошло в конце августа, но только сейчас, после публикации записи видеорегистратора в машине полицейских, стало известно об их увольнении.
Чем объясняет невмешательство полицейских эксперт Антидискриминационного центра “Мемориал” Стефания Кулаева?
Стефания Кулаева: Такое поведение бывает и без специальных расовых мотивов. И даже расшифровка этого разговора показывает, что полицейские даже не сразу поняли, что это нападение именно на африканца. Но и расовые моменты тоже часто становятся причиной преступного бездействия или даже потакания преступлению. Расизм и разные формы ксенофобии – это свойственно полиции. Все лето и осень мы наблюдали разные полицейские операции против людей из Центральной Азии. Они визуально определяют, кого им задерживать, унижать, иногда и бить, то есть это уже профилированное полицейское поведение, расизм.
Многим, видимо, кажется, что расизм – это только если ты заявляешь, что одна раса имеет право жить, а другая – нет. На самом деле расизм и дискриминация многолики, в том числе это и привычка к тому, что именно с этими людьми мы обращаемся грубо, именно их подвергаем преследованиям. Мы видели много фотографий этим летом и осенью: людей ведут унизительным строем, каждый в затылок следующему, положив руки ему на плечо, как будто они какие-то военнопленные времен мировой войны! С ними жестоко обращаются при задержании, потому что эти люди – как будто бы другие. К сожалению, очень мало, почти нет культуры универсальности человеческих прав, культуры понимания, что граждане и неграждане в равной степени имеют право на защиту от насилия и унижений.
Марьяна Торочешникова: А власти этого не замечают или поощряют подобное отношение полиции к “инородцам”?
Стефания Кулаева: И то, и другое. Я вижу и поощрение. Например, Бастрыкин в последние месяцы начал регулярно что-то загибать насчет “этнической преступности”. Конечно, это считывается как указание его подчиненными и другими людьми в силовых структурах. Есть все основания говорить о том, что государство поощряет расизм, ксенофобию, дискриминационное отношение к гражданам других стран, находящимся в России.
Марьяна Торочешникова: Насколько сложно добиваться возбуждения уголовных дел и защищать права потерпевших от нападений на национальной или расовой почве?
Стефания Кулаева: Сложно добиваться возбуждения дел в отношении агрессоров, и мы даже не раз сталкивались со случаями, когда, наоборот, пострадавших пытались обвинить в том, что это они виноваты. Вот было дело братьев Юсуповых, когда один из них подвергся нападению бритоголовых, выраженных неонацистов. В тот день в Петербурге объявили что-то типа “белой мобилизации”, и четыре человека напали с ножами на молодого таджикского рабочего. Он успел подать сигнал своим братьям, они быстро прибежали и стали его защищать. К тому моменту, как братья сумели отбить Фирдавса Юсупова, он истекал кровью. Я говорила с врачом, который спас его жизнь в травмпункте (и если бы в теперешнем случае с Франсуа в Екатеринбурге полицейские смогли быстро мобилизовать врачебную помощь, жизнь можно было спасти!). После чего полицейские возбудили дело на братьев Юсуповых, а не на тех, кто на них напал. И нам было очень трудно доказывать в судах, что это была самооборона со стороны Фирдавса и его братьев, а с другой стороны, что это было спланированное нападение на них, а не случайная драка. Следствие и полиция почему-то активно принимали сторону нападавших.
Марьяна Торочешникова: К нам подключился руководитель Исследовательского центра “Сова” Александр Верховский.
“Расизм вышел из-под контроля”, – буквально так пишут блогеры, комментируя подробности убийства студента из Габона. Вы согласны с таким определением?
Александр Верховский: Расизм никогда не может быть полностью подконтролен властям, ведь это массовое явление. Если мы говорим о самых радикальных проявлениях, уже о насильственных акциях, то их трудно контролировать. Власти, как известно, годами с этим боролись, и, в общем, успешно. Количество расистских нападений уменьшалось больше десяти лет подряд, но в этом году мы опять видим подъем.
Марьяна Торочешникова: Вы находите этому объяснение?
Александр Верховский: У меня две гипотезы. Прежде всего, есть полуофициальная антимигрантская кампания. Стефания уже говорила о высказывании господина Бастрыкина, но он не один такой: что называется, нагнетают страсти. Наверное, радикальным молодым людям кажется, что власти как бы переходят на их сторону, и это их приободряет. С другой стороны, это все-таки ситуация войны: общий уровень агрессивности в обществе с неизбежностью растет. Много нападений на ЛГБТ-людей, на мигрантов из Центральной Азии. Последние – в массе своей люди социально незащищенные, и интуитивно всем понятно, что на таких людей нападать безопаснее. Они ведь не пожалуются в полицию: у кого-то, может быть, документы не в порядке, у многих есть негативный опыт такого общения.
Смотрите полный репортаж:
Убийство на глазах у полиции. СВО для мигрантов. Травля в школах. Похищение юриста Команды против пыток