Обратная связь Закон об «иностранных агентах» снова ужесточен: теперь уголовное преследование может быть применено уже после однократного административного штрафа (раньше уголовному делу могло предшествовать два административных эпизода). Это далеко не первое и, наверное, не последнее изменение печально известного закона, – этой кошке отрубают хвост по частям.
Постепенное ужесточение закона привело к прекращению работы или эмиграции многих общественных организаций и невозможности защищать и поддерживать уязвимые группы людей. Только что глава центра «Насилию нет» Анна Ривина объявила о вынужденном закрытии:
“В этом ноябре «Насилию.нет» мог бы отметить 10 лет. … Мы пережили статус «иноагента», пережили 24 февраля, выдерживали постоянное ужесточение законов. Но закон об «иноагентах» постепенно лишал нас не только ресурсов. Сначала нам запретили проводить мероприятия. Потом — заниматься просветительской деятельностью. Всё больше людей боялись к нам приближаться, всё больше сервисов отказывало в помощи, закрывая пострадавшим доступ к поддержке. Этот круг вокруг нашего будущего сужался, сужался, сужался — и вот пространства для работы уже не осталось. В сентябре нас окончательно лишили пожертвований из России. … Мы закрываемся, потому что нам не оставили возможностей работать в России профессионально и эффективно”.
Напомню: первый раз «иностранные агенты» появились в российском законодательстве в конце 2012 года – еще в рамках Закона о некоммерческих организациях. Тогда были сформулированы два признака иностранных агентов – получение ими денег из-за рубежа и осуществление «политической деятельности», понимаемой не в узком смысле (борьба за власть), а настолько широко, что под нее подпадала любая общественная активность. «Агентам» было вменено в обязанность каждый раз предварять любые публикации жуткой с точки зрения русского языка фразой-дисклеймером о своем статусе, отчитываться о своей деятельности, в том числе 4 раза в год финансово – о тратах иностранных средств, а юрлица стали обязаны проводить ежегодный аудит.
С тех пор утекло много воды – сначала «агенты» должны были записываться в реестр сами, затем, видя бойкотирование самодоносов, Министерство юстиции взяло эту роль на себя и до сих пор чуть ли не каждую пятницу вносит кого-то в список. Раньше «агентов» делили по категориям – юридические лица, физические лица, СМИ, СМИ – физические лица, и даже указывали, в интересах какой именно страны действует тот или иной «агент», – теперь список единый и включает организации, неформальные группы, отдельных людей. В 2022 году был принят специальный закон “О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием” (255-ФЗ ), новейшее ужесточение которого – об уголовном преследовании после однократного административного нарушения – как раз вступает в силу 26 октября 2025 года. «Иностранное влияние» трактуется тоже очень широко: как материальная поддержка (деньги, имущество), так и любая другая помощь из-за рубежа (с формулировками – «организационно-методическая», «научно-техническая» и «в иных формах»), а также «оказание воздействия» «путем принуждения, убеждения и (или) иными способами».
Всё это позволяет привлечь к ответственности практически любого инакомыслящего, как отдельного человека, так и группы людей – формальные и неформальные.
На международных площадках, с которых Россию пока не выгнали, закон об «иностранных агентах» неизменно критикуют с самого его появления – с уже далекого 2012 года. Призывы отменить этот закон содержатся практически во всех заключительных рекомендациях различных Комитетов ООН; самые недавние выпустил Комитет ООН по социально-экономическим и культурным правам (сессия, где Россия отчитывалась о соблюдении одноименного Пакта, проходила в сентябре 2025 года). Это неудивительно: первые организации подверглись преследованиям по новому тогда закону в 2012-13 году как раз за сотрудничество с ООН, а именно за предоставление альтернативных докладов в Комитет ООН против пыток, причем закону была придана обратная сила (заседание Комитета происходило раньше, чем закон начал действовать).
Реакция властей России на эту критику на международных площадках тоже неизменна: ссылки на якобы аналогичный и даже более жесткий американский закон, уверения в том, что из реестра «иностранных агентов» можно легко выйти (примеры успешного выхода, в частности, приводила представительница Минюста как раз на заседании КЭСКП ООН в сентябре), ну и лживое утверждение о том, что закон требует от «иностранных агентов» лишь информировать общественность о том, что они «иностранные агенты», а работать и критиковать власти они могут продолжать – при этом находясь в России.
Аргументы против закона об «иностранных агентах» уже говорены-переговорены – даже странно, что риторика властей РФ может кого-то убедить. Ничего общего с американским законом, выход организации из реестра по причине прекращения иностранного финансирования практически всегда означает прекращение деятельности, а уж что касается «простого информирования»… На самом деле, статья 11 закона об иностранном влиянии «Ограничения, связанные со статусом иностранного агента» состоит из 22 пунктов, и все они вместе лишают тех, кто признан «иностранным агентом», гражданских и политических прав. Здесь указаны запрет на работу в органах публичной власти, государственной и муниципальной службы; на участие в общественных и консультативных советах при органах публичной власти; на участие в любой работе, связанной с выборами; на организацию публичных мероприятий; на образовательную и просветительскую деятельность; на информирование несовершеннолетних – и на многое другое.
Но это, так сказать, «идейная» составляющая – ограничения на выражение публичной позиции, распространение своих взглядов, гражданское участие. А есть и «экономическая» составляющая, связанная с возможностью влиять на экономические проекты, и здесь значительные ограничения прав «иноагентов» будут опосредованно иметь долгосрочные последствия для больших групп людей, в том числе имеющих специфические права. Я имею в виду запрет «иноагентам» на проведение экологических экспертиз, как государственных, так и на общественных началах, а также запрет на общественный контроль в области охраны окружающей среды (общественный экологический контроль). Ограничения работы независимых экологов только на руку добывающим компаниям и аффилированным с ними органам власти, и от бесконтрольной деятельности последних страдать будет всё население регионов, богатых ресурсами, – но особый вред «иноагентский закон» наносит коренным народам, которые вместе с природной средой теряют традиционный образ жизни, культуру и языки.
Продолжим «экономическую» тему – собственно, закон ограничивает экономические и имущественные права самих признанных «иностраным агентом»: это, в частности, запрет на получение государственной и муниципальной поддержки, в том числе для творческих проектов; запрет на страхование денежных средств (для организаций); запрет на упрощенные налогоолбложение и бухгалтерский учет; запрет на участие в закупках товаров, работ и услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд; обязанность хранить денежные средства от продажи/аренды имущества или иных доходов только на специальном счете, который находится под полным контролем банка и государственных органов. Фактически это означает запрет на заработок в России, невозможность вступить в наследство, распоряжаться имуществом. Да и штрафы – как административные за «Нарушение порядка деятельности иностранного агента», так и уголовные за «Уклонение от исполнения обязанностей, предусмотренных законодательством РФ об иностранных агентах» – драконовские.
Закон об иностранных агентах – не единственная форма репрессий, ограничивающих имущественные права. Такое же действие имеет, например, преследование по статьям «экстремистской» и «террористической» направленности, влекущее внесение в специальный реестр «экстремистов» и «террористов», – причем еще до приговора. Теперь для признания группы лиц (физических и юридических) «экстремистским объединением» достаточно вступившего в силу обвинительного приговора по ст. 282.1 УК (за создание экстремистского сообщества, руководство им или участие в нем) в отношении хотя бы одного члена группы. Имущество членов таких «объединений» по иску прокуратуры обращается в доход государства в гражданско-правовом порядке, в том числе это касается единственного жилья, имущества родственников. Даже по российским законам это недопустимо – но прокуратура и суды развивают и распространяют эту практику фактически коллективной ответственности.
Говоря о «либеральности» закона об «иностранных агентах», российские власти любят порассуждать именно на экономические и имущественные темы: мол, «агенты» критикуют Россию потому, что им надо отрабатывать иностранные гонорары и сохранять находящееся за границей имущество и недвижимость. Например, на заседании Восточного экономического форума в 2023 году Путин говорил, что несогласие с российской политикой и эмиграция этих несогласных связана с «материальными вещами», в частности с имеющейся недвижимостью за границей и желанием ее сохранить: «Для того чтобы все сохранить, от них требуют, чтобы они заявляли, критиковали, обличали. … Есть такие, кто искренне не согласны с тем, что делает российское государство, власти российские. Но, повторю, никто же не мешает им критиковать, будучи здесь. Но они предпочли уехать, это их решение».
На самом деле несогласных выдавливают в эмиграцию, делая их жизнь невыносимой в том числе экономически, и даже уехавших преследуют заочно.
Таким образом, статус «иностранного агента» никогда не был нейтральным – с самого начала, еще с 2012 года, он стал позорным клеймом с коннотацией «предателя и шпиона», а затем основанием для поражения в самых разнообразных правах. Закон об «иностранных агентах» вместе с другими законами и практиками – о «нежелательных организациях», об «экстремистских объединениях», о «госизмене» – слился в токсичный коктейль, отравляющий жизнь вынужденно уехавших и смертельно опасный для оставшихся в России.
Ольга Абраменко, эксперт Антидискриминационного центра «Мемориал»