Все началось вечером 13 ноября 2012 года, в седьмую годовщину гибели антифашиста Тимура Качаравы от рук националистов. Традиционно к месту убийства — книжному магазину, что на площади Восстания, – пришли близкие и знакомые Тимура, его товарищи по антифашистской борьбе, противники ультраправого экстремизма и просто неравнодушные к проблеме ксенофобии и расизма люди. Тремя активистами был организован пикет, в котором участвовало около 15 человек. Люди подходили, возлагали цветы и уходили, общались друг с другом и с журналистами, пикетчики держали баннер и раздавали листовки. Ничто, кроме полиции, не предвещало беды — некий полковник Мартынов, широкого тела человек и начальник, несколько раз подзывал меня к себе: он был очень озабочен «большим количеством» людей, под ходивших к месту пикета, и выдвигал самые разнообразные требования — то оттеснить людей с тротуара, то уговорить лишних разойтись, то не мешать прохожим. Тем не менее, все эти требования не могли касаться пикетчиков — эти 15 человек спокойно стояли у стены магазина до самого конца пикета, завершившегося моим задержанием: как только вышло условленное время, Мартынов подозвал меня «что-то объяснить». Вместо объяснений двое полицейских затащили меня в машину и повезли в отделение.
В отделении на меня составили протокол, заявив, что я превысил «нормы предельной заполняемости площади» и «заявленное количество участников пикета». Для полицейских было совершенно ясно, что пикетчики представляют собой одну группу с теми людьми, кто просто подошел возложить цветы к месту гибели антифашиста, по собственной инициативе и вне всяких пикетов. В том, что это событие значимо не только для 15 пикетчиков, оказался «виноват» тоже я — мне заявили, что дело имеет «общественный резонанс», за что я и должен ответить по статье 20.2 КоАП.
В 210-м участке мирового суда несостоятельность полицейских домыслов стала очевидной. Задерживавшие меня сотрудники полиции Ермаков и Кулаков не смогли сойтись ни в количестве участвовавших, по их мнению, в пикете людей, ни в том, кому и как именно собравшиеся могли помешать, ни в том, за что, собственно, я должен нести ответственность. Сотрудники, однако, смогли сообщить следующее: держали растяжки и раздавали листовки не более 15 человек, составлявших единую группу; остальные находившиеся на площади постоянно приходили, возлагали цветы и уходили, их состав все время менялся; никакой угрозы прохожим ни пикетчики, ни их единомышленники не представляли, и жалоб на наше поведение ни у кого не было — даже полицейские отмечали, что «мероприятие проходило спокойно». Опрошенные судом свидетели подтвердили, что не участвовали в пикете и даже не были знакомы с его организаторами, а пришли самостоятельно к знакомому им месту почтить память антифашиста.
Большие надежды полицейские, так и не раскрывшие значение таинственных «норм предельной заполняемости территории», возлагали на собственную видеозапись мероприятия. Тем не менее, судья не смог рассмотреть на этой записи группу, превышавшую 15 человек, а полицейские не смогли объяснить, каков был повод для задержания одного из организаторов, и предоставить иные доказательства опасности прошедшего мероприятия. В завершение процесса судья приняла во внимание доводы защиты и оправдала меня за отсутствием состава правонарушения, пояснив в своем решении, что, во-первых, само по себе превышение состава участников массового мероприятия в принципе не является нарушением, если не влечет причинения какой-либо опасности или ущерба, а во-вторых, организатор не несет ответственности за поведение каждого из участвующих в мероприятии, если не в состоянии его предвидеть. Таким образом, еще 21 января 2013 года я был оправдан. Участковой Афониной оправдательное решение не понравилось, и она попыталась было его обжаловать в Смольнинском районном суде, но в феврале 2013 года в удовлетворении ее жалобы было отказано судом.
Вроде бы, на этом история с моим «привлечением» и должна была за кончиться. Но, параллельно с преследованием АДЦ «Мемориал», прокуратура возобновила и это а дминистративное дело. В мае 2013 года, уже после вступления решения в законную силу и спустя полгода после нашего многострадального пикета, прокуратура подала в Санкт-Петербургский городской суд протест на определение Смольнинского районного суда об отказе в обжаловании. Удивительным образом прокурорский протест был удовлетворен, жалоба участковой Афониной вернулась в Смольнинский районный суд, и производство возобновилось.
В своей жалобе участковая 76-го отдела полиции Афонина, не имевшая, надо сказать, никакого отношения к моему задержанию, выразила несогласие с решением мирового суда в связи с тем, что в нем «не были учтены» материалы протокола об административном задержании и рапортов полицейских, не была «должным образом» изучена видеозапись с места проведения пикета и не были опрошены лица, принявшие решение о моем задержании, — начальник ОООП УМВД Центрального района Мартынов и старший инспектор Афанасьев. Неясно, что нового Мартынов и Афанасьев могли бы рассказать суду, — ведь они не принимали участия в составлении рапортов о моем задержании; непонятно, как из просмотра одного и того же видео можно сделать принципиально разные выводы; неизвестно, на каком основании именно протокол и рапорты должны стать единственно существенными доказательствами совершения правонарушения.
Тем не менее, Афанасьев и представитель начальника отдела охраны общественного порядка Центрального района Лозовая (сам Мартынов так и не почтил суд своим присутствием) были опрошены уже 15 ноября 2013 года. Согласно их показаниям, вина Якимова состояла прежде всего в том, что он (Якимов), наблюдая превышение количества участников пикета, «не справился с ситуацией, не обратился к сотрудникам полиции за помощью, самоустранился и раздавал листовки проходящим гражданам».
По всей видимости, согласно логике УМВД Центрального района сам факт, что цветы к месту ужасного убийства антифашиста националистами возлагают более 20 человек, требует немедленного активного вмешательства полиции, а организаторы должны активно призывать полицию разгонять людей, заявляющих мирный протест против ксенофобии и экстремизма. Тем не менее, полицейские не смогли убедить суд в том, что антифашистский пикет представлял собой опасность для окружающих, их имущества и, самое главное, действительно «препятствовал гражданам садиться в автобусы, отъезжающие в Финляндию»: выяснилось, что, кроме начальства Центрального УМВД, никому из окружающих пикет не доставил никаких неудобств, никто не пострадал и не понес никакого ущерба. Судья Смольнинского районного суда подтвердила, что само по себе превышение количества участников не может стать основанием для привлечения организатора к ответственности, и отметила, что мои действия не привели к какой-либо опасной ситуации, к нанесению кому-либо ущерба.
Итак, 15 ноября 2013 года Смольнинский районный суд подтвердил оправдательное решение по делу одного из организаторов пикета памяти Тимура Качаравы, вынесенное «за отсутствием состава административного правонарушения» еще 21 января 2013 года мировым судом и давно вступившее в силу. Преследование по совершенно пустяковому поводу продолжалось больше года! Казалось бы, мы должны радоваться справедливости наших судов? Вроде бы должны, но…
На заседаниях суда представите ли полиции совершенно не скрывали, что основанием для преследования организаторов пикета является «широкий общественный резонанс» акции и необходимость привлечения к ответственности именно сотрудника Антидискриминационного центра «Мемориал». В то время как прокуратура Санкт-Петербурга инициирует одно дело за другим, пытаясь заставить правозащитников навесить на себя позорный ярлык «иностранных агентов», силовики в течение целого года цеплялись за абсурдные и мелочные доводы в своем стремлении нанести ущерб антифашистам. К сожалению, им это отчасти удалось: в 2013 году пикет памяти Тимура Качаравы не был согласован по формальным основаниям, возложение цветов к месту его гибели прошло в неофициальном режиме. Видимо, таким образом правоохранителям удалось избежать так пугающего их «общественного резонанса».
Однако как быть с общественным резонансом другого рода — взрывным ростом ксенофобии, антимигрантскими и антикавказскими выступлениями, массовыми беспорядками, погромами на рынках и в общежитиях? Как быть с преступлениями ненависти, нападениями на ЛГБТ-активистов, патрулями ультраправых и казаков и убийствами мигрантов? Как быть с фашистскими группировками, почуявшими запах крови и разжигающими межнациональные конфликты? Что ж, вопросы как на подбор риторические — главное, что с успешной травлей антифашистов и правозащитников наших «правоохранителей» уже можно поздравить.
Андрей Якимов