Обратная связь В январе в России вспоминают антифашистов – проводят шествия памяти убитых в 2009 году Анастасии Бабуровой и Станислава Маркелова. Шествие удается согласовать только в Москве – в Петербурге уже много лет антифашистов вспоминают без согласований с властями. В Петербурге внимание к антифашистам привлекли другим способом: год назад арестами по обвинению в намерении поднять вооруженный мятеж, а в этом январе – уже и первым приговором по этому делу.
В канун даты гибели Стаса Маркелова, адвоката, защищавшего представителей движения “антифа”, был осужден Игорь Шишкин, признавший себя виновным в участии в “террористическом сообществе “Сеть”, давший показания на себя и на многих других. В тот же день городской суд Петербурга (тогда как Шишкина судил выездной военный суд) в очередной раз продлил содержание под стражей Виктору Филинкову и Юлию Бояршинову, обвиняемым по этому же делу.
За несколько дней до этого продлевали меру пресечения их “подельникам” в Пензе. Друзья и близкие арестованных антифашистов с удовлетворением отреагировали на то, что заседания судов были открытыми – этого добивались и сами обвиняемые, и их защитники. Только в суде над Шишкиным именно защита ходатайствовала о закрытии дела, заявляя, что опасается “радикальных действий” тех, кто якобы клеймил давшего показания на товарищей Шишкина “предателем”. Суд не стал закрывать дело (публику удалили из зала лишь на время ознакомления суда с документами медицинского характера), что и позволило присутствовавшим журналистам и другим интересующимся подробно ознакомиться с аргументацией самого обвиняемого и его защитника. Линия защиты была предельно проста, как всегда и происходит в судах, рассматривающих дело в особом порядке, то есть при условии признания вины и отказа от всяких споров с обвинением. Тут только и остается, что каяться, просить суд учесть помощь следствию, ссылаться на свои положительные характеристики и, если возможно, смягчающие обстоятельства (семью, состояние здоровья). В таких судах нет не только “равенства сторон” – в них почти что вовсе нет сторон, так как защита и обвинение сходятся в главном вопросе: виновен, а дальше интересен лишь торг о сроке наказания, суд ведь не может оправдать такого самоизобличенного преступника.
Смягчение наказания покупается не только покорностью обвинению в вопросе о собственной виновности, но и показаниями на других. Шишкин пошел в этом вопросе до конца, заявив: “Готов и буду давать показания на судах других соучастников террористического сообщества “Сеть” в Пензе и Петербурге, которые в скором времени должны состояться. В ходе предварительного следствия я изобличил и помогал установить степень вины каждого из участников”. Эту позицию развил в прениях и адвокат Дмитрий Динзе, отметив, что показания его подзащитным давались “честно, добровольно” и что Шишкин сожалеет, что не донес на товарищей заблаговременно. В последнем слове назвавший себя “достойным членом общества” Шишкин подтвердил, что и “раньше раскаивался”, а год в тюрьме еще сильнее усугубил его раскаяние.
Похоже, что честность Шишкина вызвала сомнения у судьи, когда Шишкин ответил “нет” на вопрос о том, привлекался ли он ранее к уголовной ответственности: оказалось, что обвиняемый был судим за нанесение “тяжких телесных повреждений” в 2013-м, да и раньше “привлекался”. Вопрос о “честности и добровольности” показаний вызывает огромные сомнения у многих из тех, кого дело “Сети” касается близко. Защитник обвиняемого в создании этой самой “Сети” Пчелинцева заявил о своей “диаметрально противоположенной позиции”, сказав: “Дело сфабриковано, это очевидно, и мы будем бороться за признание наших подзащитных невиновными”. Пчелинцев, как и другие обвиняемые по делу “Сети”, заявил о жестоких пытках, которыми от него добивались признательных показаний. О пытках током и избиениях фигурантов этого дела, арестованных в Петербурге, стало известно из доклада рабочей группы Общественной наблюдательной комиссии Петербурга. Заявлявший о пытках электрошокером Виктор Филинков на суде 17 января этого года был в футболке с надписью “Ваш электрошокер не убьет наших идей” (такая же эмблема была и на одежде Юлия Бояршинова в суде в этот день).
Вопрос о том, пытали ли Шишкина, вызывал ожесточенную дискуссию, особенно после того, как адвокат Динзе написал после окончания судебного заседания: “Сотрудники ОНК без согласования с защитой и лично Шишкиным, наверное, под давлением известной правозащитной организации (не специализирующейся на пытках), попытались дать ход заявлению о применении к Шишкину пыток”. Обвинения правозащитников в попытках влиять на Шишкина и даже “подсылать” ему кого-то Динзе выразил вполне определенно: “А я его предупредил, что к нему могут подослать адвоката из одной могущественной правозащитной организации, которая ведет работу по выяснению применения насилия сотрудниками ФСБ. В итоге к нему приходили сотрудники ОНК Санкт-Петербурга…” Адвокат не ответил на вопросы о том, что же это за “могущественная и известная” правозащитная организация, подсылающая каких-то своих адвокатов к обвиняемым с целью опорочить ФСБ. Отказался он публично объясниться или хоть лично встретиться с авторами доклада ОНК о пытках в Петербурге.
Фактически защита Шишкина дважды дала понять, что проблемы у этого “антифашиста” не столько с ФСБ, сколько с какими-то опасными людьми, считающими его предателем (ради спасения от которых просили закрыть процесс), а также с правозащитниками, “могущественными и известными”. Кто-то обвинил Динзе в “подлости”, кто-то горячо встал на его защиту, доказывая, что задача адвоката – сделать все, чтобы поддержать подзащитного, а все прочие соображения не столь важны. Возник и спор о “профессиональной этике” – допустимости высказываний адвоката в адрес подельников его подзащитного, правильности поддержки вероятного “самооговора” Шишкина, да и просто спасения своего клиента путем обвинительных выступлений против других фигурантов дела.
На мой взгляд, эта история вовсе не о профессиональной этике, да и вообще не о профессии. Судить о том, что допустимо, а что нет, в такой истории может, думаю, любой. Разве сложно понять, кто в России опасен и “могущественен” – ФСБ или правозащитники? Кто врет и зачем – члены ОНК, описавшие следы пыток на телах арестованных, несмотря на очевидную травлю (их преследовали корреспонденты НТВ, за ними ходили “топтуны” по пятам), или “достойный член общества”, решивший любым путем скостить себе срок, не спорить со следствием.
Вспоминается рассказ одной немолодой цыганки, рассказывавшей нам много лет назад о пытках в милиции. Она стерпела и удары, и дерганье за волосы, но когда следователь стал пытать ее током, возмутилась: “Тут уж я сказала – ну не надо же борзеть!”
Стефания Кулаева
впервые опубликовано в блоге Радио Свобода