Обратная связь Новости о цензурных купюрах в доступных российскому зрителю сериалах и фильмах появляются каждый день. Это одновременно смешно и страшно – смешно, что вместо «геи» герои фильма говорят теперь «мужчины» или «мальчики», что совершенно меняет (точнее отменяет) смысл происходящего на экране. Страшно и горестно – потому что именно через кинообразы молодые люди из самых далеких от современной культуры общин могли найти себя, получить поддержку в полной изоляции от себе подобных. Один такой молодой человек рассказывал, как он впервые понял, что происходит с его жизнью, чем он отличается от других в своей очень традиционной и малообразованной семье, где не было ни книг, ни газет, ни интернета. Моментом истины для него стал фильм «Горбатая гора»: «я смотрел этот фильм и плакал, а мать меня била».
Этот фильм – ныне внесенный роскомнадзором в списки запрещенных за «пропаганду ЛГБТ» рассказывает о, в сущности, побежденной обстоятельствами любви, о семьях, не позволивших героям быть вместе, о страхе разоблачения и о невозможности желанного образа жизни в гомофобной окружающей действительности. Фильм без хеппи-энда, который никак нельзя назвать «пропагандой», что теперь определяется цензорами как «отказ от «традиционных сексуальных отношений» в пользу «нетрадиционных». Лиричный этот фильм передает боль жизни тех, кто и в 21 веке окружен ненавистью, неприятием, страхом.
Если запрещать правду о любви и отношениях, вырезать все, что касается геев, лесбиянок и транс-людей из всех видов массового искусства, то людям становится еще темнее и страшнее. Конечно, многие умеют находить в Интернете и не цензурированные версии (легче знающим иностранные языки), кто-то все еще сможет купить в магазине книжки, спрятанные в мешки, чтобы не видно было обложки и автора, пишущего на темы так или иначе касающиеся сексуально ориентации и гендерной идентичности (что требуется дикими новыми нормами закона). Для многих людей спасением и средством единения остаются социальные сети (пусть пользоваться ими и приходится с помощью новейших ВПН).
Но эти формы относительной свободы – как и чтение независимых СМИ, наших мнений и сайтов, доступны, к сожалению, не всем. Люди, о которых я сейчас думаю, даже читают (если умеют читать) с большим трудом и только в случаях крайней необходимости (разобрать документ или адрес), книжки, блоги, статьи им не прочесть. Из социальных сетей – только «одноклассники», да и то не у всех. Никакого поддерживающего комьюнити, мест культурных встреч и фестивалей артхаусного кино. Вместо всего этого – традиционная община, тесные семейные связи, следящие друг за другом соседи (они же обычно и родственники). В такой жизни может быть немало приятного, люди любят друг друга, много и весело общаются, отношения детей и родителей – теплые, близкие. В тесном и закрытом мирке жизнь определяется традициями, ритуалами, жизненным опытом старших. Связь с остальным, внешним миром ощущается, главным образом, через экран телевизора, политические новости мало кого интересуют, а вот всевозможные сериалы, фильмы, развлекательные программы привлекают к себе внимание, несколько расширяя кругозор жителей патриархальных общин. И даже когда какие-то истории воспринимаются как чужие, в духе «мы так не ведем себя», но хотя бы понимание, что и так бывает, они дают и старшим, и младшим.
За постсоветские десятилетия многие люди усвоили, что геи, лесбиянки и трангендерные люди бывают не только в каких-то далеких и чужих странах, а главное – это не только тюремная (лагерная) тема. Социологические опросы показывали из года в год сокращение социальной дистанции по отношению к ЛГБТИ, готовности принять таких знакомых, соседей и даже родственников. Думаю, важную роль в этом всем играли именно всякие проявления массовой культуры – от популярных певцов до героев сериалов и фильмов. Правозащитные и активистские сайты, модные блогеры и журналисты, городские клубы и мероприятия растили свою среду – на вытаптывание которой, к сожалению, были брошены в последние годы всякие обвинения в «иноагенстве», ликвидации НКО и тому подобные «точечные репрессии». Но эта среда – и в момент расцвета – оставалась малоизвестной за пределами больших городов и образованных кругов общества.
А конкурсы попсы – вроде «Евровидения» – до недавнего времени смотрели все, как и телесериалы подобные «Сексу в большом городе». Понятно, что бородатый мужчина в женском платье вызывал у неподготовленных людей на первых порах шок, смех или неприятие, но постепенно все это становилось более понятным, привычным, помогающим кое-что понять и про близких знакомых в окружающем мире. Для тех же, кому эти шоу помогали понять себя, а заодно и быть понятыми старшими родными, телевизионное окно в мир становилось прямо-таки спасительным.
Уход романтических историй однополой любви в самоиздат, в закрытые блоги, «на кухни» интеллигентных домов, не отменит субкультурных и интеллектуальных дискуссий на эту тему. А вот по молодежи в традиционных общинах ударит больно, оставив опять наедине с одиночеством, исключенностью и гнусным влиянием лагерных «понятий».
Стефания КУЛАЕВА,
впервые опубликовано в блоге “Радио Свобода”